Судьба

Затем тетя его спрашивает: «Хамид, узнал ли этого молодого человека?». Он внимательно рассмотрел меня и извиняющимся тоном сказал: «Сестра, что-то не могу определить!». Тогда тетя говорит: «Это – средний сын Мукадыра. Он защитил диссертацию в Москве, и приехал…». Помню, как сейчас… У него в глазах появились слезинки, резко встал и крепко обнял меня и уже начал обращаться: «Сынок, как мать, невестка, братья, сестры и т.п.?». Я немного растерялся… потом, тетя ему тихонько сказала: «Ты сам знаешь, в каких условиях они жили до и после войны. Недавно его дом снесли. Они живут в квартире на окраине города. Если сможешь, помоги ему обменять эту квартиру на центр. Они оба работают доцентами в Ташкентском автомобильно-дорожном институте».

Он при этом ответил: «Сынок, эта дверь для тебя всегда открыта. Можешь приходить с любым вопросом! Подготовь письмо от руководства и завтра в 14:00 встретимся в Ташгорисполкоме».

Действительно на следующий день я с Министром был у секретаря и зам. председателя Ташгорисполкома. Он познакомил меня с ними и лично попросил помочь. Они обещали… В течение года были две освобождающиеся квартиры, и я очень надеялся, что один из них будет нашим, но не судьба. Жду терпеливо… Но не решаюсь беспокоить его.

Вдруг, теща сообщает мне, что освободилась рядом (на одной площадке) двухкомнатная квартира, где проживал одинокий известный ученый ТашГУ, в возрасте более 80 лет и он скончался и его тело сын забрал хоронить в Киев с больницы. Если сможете, то действуйте!

Чтобы жить спокойно и заниматься наукой мне нужен был микроклимат, а не хоромы… Супруга очень рада такому возможному варианту, хотя из трехкомнатной квартиры перейдем в двухкомнатную.

Это было в начале марта 1977 года. Я сразу поехал к своему другу – сокурснику, заместителю министра автотранспорта Республики Мухсиму Газиеву. Он был в курсе моих проблем и даже один раз обращался с просьбой к новому председателю Ташгорисполкома. Но тоже безрезультатно…

Мы обнялись, и я рассказал о новом, реальном варианте обмена. Он тут же по вертушке набрал номер Председателя горисполкома, и они душевно поговорили. Видимо, этот вариант устроил председателя, и он по телефону сказал: «Пусть срочно Кадыров придет ко мне с заявлением!».

Через 10 минут я уже был в Горисполкоме и сидя в приемной написал заявление: «Прошу Вас обменять трехкомнатную квартиру в Кара-Камыше на двухкомнатную в Центре и впредь не буду претендовать на расширение». Он пригласил меня и там сидели несколько человек, которых я уже за несколько лет хорошо знал, (начальник квартирного отдела, зам. председателя и т.п.) и зачитал мое заявление. В этот момент встал начальник квартирного отдела и говорит: «Им положено четырехкомнатная квартира, вначале он переедет в Центр, потом опять начнет просьбу». Здесь Председатель резко оборвал его: «Почему Вы ведете себя таким образом? Он ведь ученый и им написано: впредь не буду претендовать на расширение! Обменяйте квартиру» и меня отпустил. Я на седьмом небе, побежал к своему другу, и он тоже очень обрадовался. Наконец, проблема решена.

Да здравствуют друзья!

Но не тут-то было… Этот начальник, когда я пришел за решением Горисполкома, поставил мне условие: «Сначала капитально отремонтируйте трехкомнатную квартиру и её примет специальная комиссия. Только после это получите решение».

Я начал заниматься ремонтом квартиры. Это не так просто… В этот период мать тяжело заболела, т.е. осложнилось её заболевание. День и ночь думаю о ней… Для капремонта квартиры, надо её освободить от мебели и поэтому моя семья переехала к теще, я остался там… До сих пор я виню себя в осложнении болезни матери… В феврале мать настояла, и я уехал в санаторий Ессентуки на лечение, а супруга с детьми к своей маме. Мать не хотела пойти в дом младшего брата, где правила балом невестка и решила до моего приезда жить у своей матери (бабушке тогда было около 90 лет). Зима, холодно. Почти целый месяц она грелась у танчи, там же и спала. По предписаниям врачей ей это было запрещено, и естественно, болезнь распространилась по другим органам…

Это я почувствовал сразу, после возвращения с курорта. Повез её к лечащему врачу и после анализов, она покачала головой, и я всё понял, сердце остановилось. Маме виду не подал и никому ни одного слова. В моей квартире в течение двух – трех лет бывала медсестра и она постоянно заботилось о маме. Пока мама жила с нами, мы её даже близко не подпускали к газовой плите. Она сама не знала о своей болезни. Если знала, то не спала бы на танче, где жарко. Я оказался между двумя огнями. Мама угасает перед моими глазами и не могу об этом говорить никому. Только сам себя сжигаю… делаю все, что моих силах. Но знаю: я опоздал…