Судьба артиллерийского разведчика. Дивизия прорыва. От Белоруссии до Эльбы

Невдалеке был огромный полевой аэродром, над которым непрерывно барражировали истребители, не давая приблизиться авиации противника. Тем самым они прикрывали и наше расположение. В первый же день прибытия на новое место мы наблюдали, прямо над головами, несколько воздушных боев. Вот из-за облаков вынырнули два немецких «мессера» и на невиданной скорости зашли в хвост нашим истребителям. Треск авиапушек, и один наш истребитель был сбит и рухнул вниз. Второму удалось увернуться. Он вместе с другими самолетами ринулся догонять противника, но те так же мгновенно исчезли. Вскоре мы узнали, что это были новые реактивные самолеты противника, которых у нас еще не было. Догнать и сбить его на наших «яках» было невозможно, разве с трудом увернуться при его атаке. К счастью, таких истребителей было мало, десяток или чуть больше, и повлиять на воздушное господство нашей авиации они уже не могли. Война кончалась.

Вечер 17 апреля. Кто-то крикнул: «Началось!», и я, вслед за еще оставшимися ранеными, проковылял на улицу. Зрелище, которое я впервые увидел, завораживало. С аэродрома один за другим с интервалами в полминуты, может, меньше, один за другим взлетали, казалось, выстреливались истребители, а затем, чуть реже, штурмовики и бомбардировщики. Они, делая круг над аэродромом, выстраивались в гигантскую, всевозрастающую спираль. Десятки, а затем больше сотни самолетов кружилось в воздухе. На Берлин! Значит, завтра наступление, а это начиналась авиационная подготовка. Уже темнело, когда эта армада двинулась в направлении Берлина, за ней другая. Через некоторое время послышались глухие разрывы бомб и отдаленное, еле слышное, тарахтение немецких зениток.

Спал я тревожно и при первых звуках начавшейся 18 апреля, еще до рассвета, артподготовки вышел наружу. На горизонте были видны отблески канонады. Значит, скоро выпишут в часть. Как там наши ребята? В успехе сомнений не было, но все же…

На другой день стали поступать раненые, а 25 апреля меня выписали в часть «на амбулаторное лечение», поскольку рана не совсем зажила. На попутке я доехал до штаба полка, кажется, сдал свои документы или просто отметился и хотел добраться до своей батареи. Однако, якобы из-за раны, несмотря на мой протест (очень хотелось добраться до своих ребят), меня тут же снарядили сопровождать бензовоз (один разок съездишь, больше некому). Наш полк уже вошел в прорыв на правом фланге и, не встречая сопротивления, двигался вместе с танкистами в обход Берлина навстречу частям 1-го Украинского фронта, замыкая кольцо вокруг города. Срочно требовался бензин, и я, взяв протянутый мне временно карабин (автомат был в батарее), с неохотой водрузился на узкую боковую площадку бензовоза с хлипкими проволочными перилами. Тотчас мы направились на базу, без какого-либо сопровождения, обязательного в таких условиях. Помимо меня в кабинке были шофер и офицер-снабженец, и мы представляли хорошую одиночную цель, практически беззащитную. Но настроение было беспечное, непонятное ощущение безопасности. Авось не наткнемся на противника в царящей кругом суматохе. Бензовоз почти без задержки мчался с включенными фарами по отличной дороге, проезжая мимо двигавшихся туда-сюда частей, поселков с притушенными огнями, пустых перелесков. Мне было довольно холодно от бежавшего навстречу ветра, и я жаждал конца поездки, чтобы согреться. Вот и «пункт питания», площадка перед домом, заваленная ящиками с боеприпасами, продуктами и прочим скарбом. В стороне цистерны с бензином. Заправились быстро и вернулись без происшествий. Я отдал карабин и ушел в свою батарею.

Весь полк, вся бригада только что встретились с передовыми частями 1-го Украинского фронта и замкнули кольцо вокруг Берлина в районе Потсдама. В батарее меня встретили хорошо. Тут же дали банку консервов и круглую плитку шоколада и рассказали новости. Прорыв прошел хорошо, почти без потерь. Рассказали, что наш полк двигался с танковой армией в обход Берлина почти без сопротивления. Более того, в одном городе (Науэн или Кетцен) к движущейся колонне вышел парламентер с белым флагом и сказал, что гарнизон по приказу(!) своего командира сдается, все оружие сложено на ближайшей площади. Наконец-то стали появляться разумные командиры, понимающие всю бессмысленность сопротивления и напрасных жертв. Появились и солдатские трофеи, взятые пару дней назад на брошенном огромном немецком складе, захваченном при наступлении. Ящик консервов, ящик шоколада на взвод, кое-какое барахло из одежды и, конечно, водка (шнапс). Шнапс оказался отличной водкой. Его налили в бочку из-под бензина, которую тщательно отполоскали (другой емкости не было). Дали мне, но я, слегка пригубив, отказался. Уж очень отдает бензином, хотя вкус приятный, анисовый, мягкий, не то что спирт.