Судьба артиллерийского разведчика. Дивизия прорыва. От Белоруссии до Эльбы

Я забрался на полку. На душе было скверно, гадко. Вскоре состав тронулся и до вечера нигде не останавливался. Только, когда совсем стемнело, прибыли на крупную станцию, сплошь заставленную составами (помнится, Бугуруслан), и наш товарняк стал. Стоим минут 5–10. В теплушке кто уже спал, кто готовился ко сну. Собирались закрыть дверь, как вдруг появился запыхавшийся сержант и закричал: «Подъем! Быстро строиться и бегом на отличный обед! Через 20 минут состав поедет, надо успеть». Спешно выгрузились и почти в полной темноте, цепочкой, во главе с сержантом, побежали мимо каких-то составов, складов, заборов. Вот столовая в плохо освещенном бараке. Столы, на 10 человек каждый, уже накрыты: миски, ложки и, главное, огромная кастрюля густого борща с хорошими кусками мяса на каждого, кастрюлька гречки. Самый шустрый быстро разливает горячий, вкусный, по-домашнему сваренный борщ. Так давно не было ничего горячего, кроме кипятка! Только успеваем съесть полтарелки, как вбегает сержант с командой: «Встать! Бегом к поезду, сейчас отправляется». Хватаем куски мяса, гущу, несколько ложек каши и, дожевывая на ходу, мчимся обратно. Эх, в спешке не захватили котелки, можно было слить оставшееся. Никак нельзя отстать, хлопот не оберешься, еще угодишь в штрафную роту. Только влезли в теплушку, лязгнули буфера, и состав медленно тронулся в путь. Последние ребята из нашей команды залезали на ходу. Думаю, что с предыдущей остановки сюда сообщили, что едет голодная, неуправляемая команда и нас решили накормить во избежание возможных эксцессов. Поскольку связи с поездом не было, нас не смогли предупредить заранее и все прошло в страшной спешке. Больше нас нигде не кормили. Отпечатался этот борщ, больше нигде, ни в лагере, ни в части, никогда не пробовал подобного борща.

На другой день прибыли на крупнейшую узловую станцию Кинель, рядом с Куйбышевом (Самарой), и здесь застряли надолго. Наши вагоны отцепили и перевели на запасной путь. Вначале сказали, что до вечера никуда не поедем. Все вылезли из теплушек, оставив только дежурного в каждом вагоне. Побродили по станции, кое-кто сбегал на довольно большой базар, оказавшийся неподалеку. Естественно, что шпана из соседнего вагона пошарила по базару и кое-что умыкнула. Однако ни вечером, ни на следующий день нас никуда не везли. То же повторилось и в последующие дни. Продовольственный паек заканчивался. Продукты оставались еще у тех, кто имел что-то из дома или имел деньги и мог прикупить необходимое. Я сходил на базар и истратил всю оставшуюся у меня небольшую сумму на пополнение похудевших запасов. Нас не кормили и новый паек не давали (что-то нарушилось, может, просто головотяпство). Назревали голодные времена. Сержанты сбились с ног, уговаривая станционное начальство поскорей отправить нас в Тоцк, пристегнув к попутному составу, грозили неприятностями от нашего «контингента». Ничего не помогало. Железнодорожный узел огромный, основные заботы — это пропустить составы с воинскими эшелонами и боевой техникой. А тут мелочевка, подождут. Плохо с прокормом? Это не наши заботы, говорило станционное начальство. Возможно, прослышав про художества «контингента», начальники попутных составов отказывались цеплять наши вагоны. Шпана уже навела шороху на базаре, и там усилили патрули. Одного уже поймали, и ему грозит штрафбат. А остальным что делать?

Мимо нас непрерывно, с короткими и длинными остановками, проходили составы. И вот однажды прибежал один член нашей команды и сказал, что на одной из платформ состава, стоящего напротив наших вагонов, везут подсолнечный жмых. Обычно он используется как концентрат для питания коров и прочей скотины, но тут, с голодухи, и для нас подойдет. Можно сделать запас на случай, если ничего давать не будут. И потянулась наша команда поодиночке, чтобы не застукали, таскать этот жмых. Мой сосед приволок целую запазуху и предложил часть мне. Я согласился, взял эти пластины, похожие на куски кунжута, попробовал, не понравилось. Конечно, с голодухи можно грызть и жмых, но у меня еще была пара буханок черняшки, порядочно сухарей, остатки масла в банке и баночка с медом, которую я берег, как НЗ (неприкосновенный запас) на крайний случай.