Судьба без обязательств

Это помогло – Нина увлекалась новыми обязанностями, которые еще не вошли в привычку, и были поэтому интересны. Она общалась с другими старшими сестрами и с заведующими теперь на равных, и к этому тоже надо было приспособиться. Но как только выпадала секунда праздности, боль и жгучий стыд снова обрушивались на нее. Хотелось просто исчезнуть, перестать быть…

Подружка приехала без звонка и, не успев войти, тут же стала доставать из сумки телефон.

– Смотри, что пишут про твоего козлину!

С горящими глазами она сунула Нине телефон с какой-то статьей на экране.

– Ты, мать моя, еще дешево отделалась! – фыркнула она. – Радуйся, что он тебя просто бросил, а не прикончил.

Пробежав глазами статью, Нина покачала головой:

– Бред какой-то!

– Ты коменты посмотри! Восемьсот штук!

– Восемьсот больных людей.

– Видишь, есть на свете справедливость! Сейчас его из органов турнут! Выкинут еще почище, чем он тебя.

– Это просто злобный бред какого-то больного человека.

– Да по фигу, – отмахнулась подруга. – Они там борются за чистоту рядов.

– Но это не значит, что людей надо увольнять только потому, что кому-то что-то померещилось, и он об этом написал.

– Ой! – удивилась подруга. – Ну ты что, не рада? Такая обраточка прилетела!

Нина снова покачала головой:

– Не рада…

Нина сказала правду. Не ее это теперь дело.

У Георгия другая женщина, невеста, и только ей позволено утешать его и поддерживать в трудную минуту.

* * *

Зиганшин только сел попить чайку на рабочем месте (дел было столько, что он не успевал выйти пообедать), как в кабинет к нему стремительно влетела Анжелика.

– Родной, есть тема…

– И вам добрый день, Анжелика Станиславовна! Чаю хочешь?

– Наливай, – скомандовала она, – но суть не в этом. Сенсация – ты сейчас упадешь! Я вчера вечером поехала к тетке, с которой Пестрякова ходила в бассейн.

– Так…

– Слово за слово, три часа разглагольствований, какая была Карина Александровна чудесная женщина и идеальная жена и мать, как душа в душу жила с мужем – одним словом, именины сердца. Полный восторг. Ну я уже собралась уходить, как эта дамочка пустила слезу для наглядности. Типа скорбит она.

– Почему типа?

– Не цепляйся к словам, родной. В общем, стандартный монолог, ах, кто бы мог знать, что в последний раз вижу человека. Одни люди рассказывают, что у них сердце екнуло и прям перевернулось, а другие, что, наоборот, «и ничего ж не дрогнуло!». Эта дама из последних.

– Суть?

– А суть, дорогой мой, в том, что она сказала: так и вижу, как Кариночка уходит, молодая, стройная, я еще подумала, как хорошо на ней новая курточка сидит!

– Курточка, значит?

– Так я о чем и говорю, родной!

– Может, перепутала?

– Я тоже спросила, но она твердо держалась своих показаний. Курточка была новая, Карина ее первый раз надела, и они как раз обсуждали, как она сидит. Ну как женщины обычно делают. Поэтому дама точно запомнила, что Пестрякова ушла из бассейна в куртке.

– Которая через триста метров превратилась в серое пальто, – охнул Зиганшин. – Чего ж она раньше-то молчала?

– Не спрашивали, вот и молчала. Да я бы тоже не спросила.

Зиганшин вздохнул. Так всегда бывает. Когда работаешь строго по протоколу, то обычно ничего важного не узнаешь, но стоит только расслабиться, пренебречь единственной мелочью, потом выяснится, что там-то и таился ключ к разгадке.

Ладно, действительно, предположение, что Карина по дороге из бассейна домой где-то переоделась, было слишком экстравагантным, чтобы прийти кому-то в голову, поэтому свидетельницу спросили только, когда они расстались и одна ли ушла Пестрякова. В чем была одета женщина, у свидетельницы не уточняли.

Естественно, даме не докладывали подробностей, она не знала, что Карину нашли в сером пальто, вот и не сказала про куртку.

Вполне понятная несостыковка. Но если бы запросили камеры видеонаблюдения со стойки охраны, эта деталь выяснилась бы сразу и придала расследованию новое направление.

Какое, кстати?

У Пестряковой был любовник по соседству, и она заскочила к нему переодеться? Бред…

– Получается, Климчук реально не виноват, не подвело твоего друга профессиональное чутье! – воскликнула Анжелика.

– Это почему это?

– Коню понятно: Пестрякову задушили и надели на нее пальто с другой женщины, которую до этого оприходовал Климчук.

– Ну да, тем более что несчастный Саша как раз серое пальто и вспомнил. Хотя нет, стой! Георгий Владимирович должен был опознать вещи супруги. Мужчины, конечно, люди невнимательные, но не до такой степени, чтобы принять чужую одежду за вещи родной жены.

Анжелика вытащила мобильник:

– Чего гадать? Алло, Жора? Это Анжела тебя беспокоит. Слушай, родной, тут такое дело… Ты опознавал одежду супруги? Пальто, в частности? Ага… ага… Там не могло так получиться, что ей чужую вещь подкинули, а ты не заметил? Ладно, тогда извини.

Спрятав телефон, она поморщилась и тяжело вздохнула:

– Говорит, точно ее пальто. Оно было не покупное, а шитое на заказ, так что нельзя перепутать.