Судьба доктора Хавкина

Очень глухо в одном из документов того времени прозвучало сообщение о том, что в каком-то селении воинственно настроенные поборники ислама (жители Восточной Бенгалии в основном мусульмане) пытались даже отравить Хавкина и его спутников. Для этого якобы был пущен в ход древнеиндийский способ. На руководителя экспедиции, искусанного комарами и москитами, ночью во время сна набросили ткань, пропитанную змеиным ядом. Сквозь расцарапанную кожу яд должен был всосаться в кровь и убить белого доктора прежде, чем он проснется. Сам Хавкин не любил говорить об актах недоброжелательства со стороны индийцев. Но газеты охотно подхватывали подобные сенсации. Возможно, что именно это сообщение подсказало Чехову строки, упомянутого выше письма к Суворину.

И все же ничто не могло остановить «апостольское» движение маленького отряда. Поистине «апостольское». Десять лет минуло с тех пор, как пошли в сибирскую ссылку друзья Владимира Хавкина по одесским революционным кружкам. Но напрасно мы стали бы в 1894 г. искать во взглядах бывшего народовольца прежнюю ненависть к социальной неправде, стремление переделать мир. Наука — вот религия тридцатичетырехлетнего бактериолога Хавкина. Только наука, несущая свет всем без исключения, искоренит зло нищеты и неустроенность человечества. В списках вакцинируемых, которые ведет сам руководитель экспедиции, значатся всесильные махараджи, и последние из их слуг, солдаты английских гарнизонов, и заключенные английских тюрем, пилигримы, бредущие по горным дорогам в «святой город» Дхарвар, и генералы британской армии. Перед лицом новой богини — Науки — все равны. Нет, Хавкин не ханжа. Он отлично видит, что индийцы, как мухи, бьются в паутине законов и поборов, в паутине, которую свила горстка англичан. Он знает, что пятишиллинговый обед английского отставного майора в лондонской таверне равен двухмесячному доходу бенгальского крестьянина. И именно крестьянин Индии, все имущество которого оценивается не более как в десяток шиллингов, оплачивает своим трудом этот и тысячи других обедов белого сахиба. Ученый знает и о злоупотреблениях плантаторов в Ассаме, и о кровопийцах-ростовщиках, обрекающих крестьян и заводских рабочих на кабальное рабство. Вместе с тем он убежден в том, что нищета и голод, преследующие индийцев, и их подчиненное положение в собственной стране сгинут как только наука, просвещение проникнут в толщу народа. «Бомбометатель» восьмидесятых годов превращается в девяностых годах в мирного «апостола» просвещения.

Такую эволюцию пережили многие эмигранты, члены разгромленной «Народной воли»; среди них в девяностые годы появилось немало ученых (в том числе известный биохимик А. Н. Бах). Бывшие народовольцы ищут в науке внутренней опоры, которую не обрели в политической борьбе. Старые боги разбиты, революционные идеалы пролетариата в России едва намечаются. Остается вечная, как мир, иллюзия «малых, но добрых дел».

Своей оздоровительной миссии в Индии Хавкин придает серьезное значение. Наука не имеет права дремать, когда люди страдают. Прививки — лучшая пропаганда просвещения и культуры. И он не жалеет средств и сил, чтобы охватить прививками как можно больше жителей каждого пораженного холерой поселка. Нередко даже деньги, которые вакцинаторы выплачивают крестьянам, давшим согласие подвергнуть себя прививке, идут из личного кармана руководителя экспедиции.

Нет, по-человечески автору решительно не в чем упрекнуть своего героя, разве что в излишней преданности несбыточным иллюзиям.