Судьба доктора Хавкина

Однако одно дело теория, другое дело предохранительная вакцина от чумы, которую никто никогда прежде не изготовлял. Бесконечное число вопросов встало перед ученым. Как это ни странно, микроб чумы, погубивший миллионы людей, оказался существом на редкость хрупким и слабым. Потребовалось немало труда, чтобы сохранить его для исследований. Таким образом, прежде чем научиться убивать чуму, Хавкину пришлось придумать средство для ее сохранения и размножения. Ему удалось в конце концов установить, что чумная палочка не плохо растет в обычном мясном бульоне. А чем ослабить микроб, чтобы превратить его в вакцину?

В маленькой лаборатории Центрального медицинского колледжа чумные культуры подвергались поочередно самым «жестоким» воздействиям. Их глушили хлороформом, травили фенолом, подогревали, высушивали. Пытались превратить в вакцину и органы зараженных чумой лабораторных животных. Высушенные ткани погибших от чумы кроликов давали, казалось бы, не плохой материал для прививок. Однако иногда в глубине тканей скрывались живые микробы. Это бывало очень редко, но бактериолог не может рисковать, если даже опасность заражения возникает в одном случае на миллион прививок.

От сушки пришлось отказаться. Долго не удавалось постигнуть также причину неудач с нагреванием вакцины. Нагретые до 65 градусов чумные культуры не вызывали у подопытных крыс иммунитета. Хавкин не мог понять, в чем дело: антихолерная вакцина при этой же температуре отлично сохраняла иммунизирующие качества. Кто виноват в том, что нагретая чумная вакцина не предохраняет лабораторных животных? Микробы? Крысы? Или сам экспериментатор, допустивший какую-то оплошность? Секрет неудачи раскрылся лишь спустя несколько месяцев, когда опыты перенесли на людей. Оказалось, что на тот же препарат организм человека реагирует иначе, чем организм животного. Нагретая чумная культура, не предохранявшая крыс, хорошо иммунизировала людей.

Впрочем, к испытанию на людях вел путь чрезвычайно длинный и хлопотливый. Прежде следовало решить множество проблем. Какие, например, дозы вакцины необходимы людям разного сложения и веса. Ведь действие препарата на человека зависит не только от самой вакцины, но и от того, кому ее впрыскивают. За три года, прожитых в Индии, Хавкин убедился, насколько истощено большинство крестьян, слуг, рабочих, портовых грузчиков. Средний вес взрослого индийского рабочего-мужчины, даже по официальным сведениям, не превышал 39–44 килограммов. То, над чем серьезно задумывался в лаборатории ученый бактериолог, год спустя стало темой выступления видного бомбейского публициста Малабари. «Индусские бедняки не имеют чем питаться, — писал Малабари в статье „Индия в 1897 году“. — Они тощают и становятся бессильными для борьбы с болезнями, в том числе с чумой, почти не трогающей людей сытых и живущих в довольствии».

Бактериолог обязан был также установить, какая боль, температура, слабость ожидает тех, кого он будет прививать. Если реакция окажется слишком сильной, она отпугнет народ от прививок.

Маленькая лаборатория, готовящая спасение гигантскому, объятому ужасом городу, едва ли кого-нибудь серьезно интересовала в те осенние месяцы 1896 года. Лишь много лет спустя видный бомбейский ученый профессор Каналкар, изучая историю развития медицины в родном городе, оставил несколько строк о том, как создавалась противочумная вакцина. «Эпидемия все разрасталась. Доктор Хавкин очень торопился. Одновременно с подготовкой вакцины он читал многочисленные лекции для врачей-практиков по борьбе с чумой. Этот замкнутый и малоразговорчивый господин становился удивительно красноречивым, когда надо было научить кого-то основам противочумной борьбы. Работал он по 12–14 часов в сутки. Один из его помощников заболел нервным расстройством. Двое ушли, не выдержав испытание трудом и страхом».

Даже эти немногие строки показывают, как до предела напряженно работал Хавкин. Миллиарды смертельных доз чумы, клубившиеся в лабораторных сосудах, были отделены от людей лишь тонкой стенкой непрочного стекла. Неизбежная, казалось бы, смерть подстерегала ученого и его помощников на каждом шагу. Она могла появиться в виде волосяной, недоступной глазу трещины на колбе, укуса зараженной крысы или сотен других случайностей, которые нельзя было ни предугадать, ни предотвратить. Было чего бояться. Но Хавкина пугало только одно: медлительность, с которой рождалась вакцина. Впрочем, будем справедливы: первое в истории человечества предупредительное средство против чумы он создал за три месяца.