Судьба генерала Джона Турчина

— По делам или к родным?

— По делам.

Она шла, взволнованная и озабоченная предстоящим разговором с самим президентом, от которого зависела судьба самого дорогого ей человека, она считала себя эмансипированной, передовой женщиной, высоко ставящей свою независимость и относящейся к мужчинам несколько свысока, и все же ей было приятно, что рядом с нею — нарядной, к лицу одетой — идет, заглядывая под шляпку, хорошо одетый, красивый мужчина, которому она, по-видимому, нравится. Мысли были неожиданные, Надин ловила себя на них с некоторым смущением и растерянностью. Что-то темное, опасное неуловимо чудилось в ее спутнике — и это, чувствовала она с огорчением, еще более усиливало интерес к нему.

— Вы бывали раньше в Вашингтоне, мэм? — спросил он.

— Да, бывала, — ответила Надин.

Ей всегда бросалась в глаза некая странная незавершенность, которая чувствовалась во всем облике столицы Соединенных Штатов. Пышная, из гранита и мрамора, громада Капитолия, чей купол, издали похожий на сахарную голову, величественно высился над крышами, правительственные здания, статуи и монументы, широкие, убитые булыжником авеню, каменные дома в несколько этажей, тихие английские парки с пенистыми водометами, роскошные виллы среди зеленых лужаек — и вместе с тем дощатые бараки с коровниками на задних дворах, жалкие негритянские лачуги. На боковых, немощеных улицах можно было наткнуться на бродячих гусей или на свинью, развалившуюся в оставшейся после дождя грязной луже.

— Столица янки! — сказал спутник Надин. — Тридцать семь церквей, а тут же на каждом шагу игорные дома, салуны и, простите меня, мэм, заведения с женщинами на любую цену. Город ханжей, гуляк и развратников.

— Почему вы так говорите о янки? Ведь вы тоже североамериканец, — несколько удивилась Надин.

Бледное лицо сложилось в пренебрежительно-высокомерную усмешку.

— Я? О нет, вы ошибаетесь, мэм. Может быть, территориально и так, но душой я с благородным, рыцарским Югом, а не с этими грязными, гнусавыми торгашами.

Надин примолкла. Сторонник конфедератов! По крайней мере, хоть не скрывает.

И здесь, в столице, ощущалась война. У подъездов правительственных зданий похаживали часовые. Звонко стуча по мостовой копытами, проезжал верхом на лошади щеголеватый штабной офицер, изящно раскланивался с богатым встречным экипажем, где виднелись цилиндры и модные шляпки. У церкви пресвитериан стоял военный фургон, санитары вносили в дверь, над которой повис белый флаг с красным крестом, носилки с тяжелоранеными.

Надин и ее спутник вышли на широкую, прямую Пенсильвания-авеню с высокими красивыми домами по обеим сторонам, подымающимися над молодыми, недавно посаженными буками. Вдали, за густой темно-зеленой листвой парка, белело двухэтажное, простой и строгой архитектуры здание с портиком о четырех широко поставленных колоннах, к которому вела просторная аллея.

— Вот и Белый дом, куда вам нужно, мэм, — показал провожатый.

Надин остановилась.

— Благодарю вас. Дальше я сама пойду.

Широким театральным жестом он снял белую шляпу. Каштановые волосы были взбиты коком, кудрявы, — наверное, завиты.

— Между прочим, сегодня у нас в театре идет интересная пьеса. Я играю, — сказал он с небрежным видом, будто вспомнив.

Запустив два пальца в верхний кармашек сюртука, выудил визитную карточку и подал Надин, поклонившись. На узком кусочке бристольского картона с золотым обрезом было отпечатано: «Джон Уилкс Бутс, артист».

— О, вы, кажется, удивлены! — засмеялся он, слегка оскалив неровные острые зубы, когда уловил недоумевающий ее взгляд, брошенный на сапоги со шпорами. — Я направляюсь сейчас в манеж. Два часа ежедневной тренировки: час на верховую езду и час на стрельбу из пистолета. Мужчина, мэм, должен владеть конем и оружием.

Надин вертела в руках визитную карточку. За кого принимал ее этот красивый наглец, этот конфедерат?

— Я был бы счастлив увидеть в числе зрителей и вас, мэм, — прозвучал вкрадчивый голос. Артист продолжал стоять в почтительной позе, со шляпой в руках, но черные тяжелые глаза смотрели на нее дерзко и уверенно. Похоже, он не сомневался, что она охотно примет его предложение.

— Вы ошиблись, сэр, — сказала она ледяным тоном. — Я приехала сюда не для того, чтобы заводить случайные знакомства. Тем более с такими, как вы. Возьмите.

Однако он не брал протянутую обратно визитную карточку, опешив от неожиданности. Надин уронила карточку ему под ноги и не оглядываясь пошла по направлению к президентскому дворцу.

— Вы слишком горды, мэм, — настиг ее сдавленный яростью голос. — Клянусь, вы еще услышите о Джоне Бутсе!..

По тротуару, усыпанному хрустящим под ногами гравием, вошла в парк, разбитый вокруг дворца. Бронзовая, с плесневелой зеленцой, статуя какого-то президента темнела перед белой колоннадой портика. Из-за подстриженного декоративного кустарника выглянула голова в форменном кепи, поглядела вслед прошедшей посетительнице и опять спряталась. Надин не заметила притаившейся охраны.