Судьба и страсть Арсения Фельцова (СИ)

      - Да, - ответила риелтор. – Это одна из клиенток нашего агентства. Я занимаюсь продажей особняка в Подольске, принадлежащем её тёте, Селезнёвой Ирине Николаевне, и обменом квартиры в Москве, также принадлежащей Ирине Николаевне, на дом в Подольске.

      - И поэтому Вы с Лидией Михайловной почти каждый день проводите телефонные разговоры? – поинтересовался следователь.

      - Такой обмен быстро не делается, к тому же на деньги, вырученные от продажи двухкомнатной квартиры, можно купить только обычный просторный дом без всяких излишеств, а в Подольске куда не глянь – кругом особняки с дорогим ремонтом и соответствующей ценой. И ещё нужно подобрать ей дом в таком районе, чтобы было удобно добираться до Москвы, где работает её муж. А за особняк Лидия Михайловна хочет получить довольно большую сумму и не соглашается уступать…

      Манулов мог бы ещё съездить в банк, карточкой которого расплачивались за покупку химиопрепаратов Лида и Ирина Николаевна, но и он и без этого понял, что Лида с тётей решили потратить всё состояние Селезнёва, нажитое им довольно грязными методами, на благотворительность. И ещё они решили переехать в более скромное жилище, в котором будет место и для него, Олега Манулова: вон как Лида заботится о том, чтобы ему в Москву на службу удобно было ездить, мужем своим его на людях называет… Манулов мечтательно улыбнулся: а почему бы и нет? Свататься к богатой женщине он бы вряд ли когда-нибудь решился, а вот сделать предложение директрисе типографии, которая является таким же наёмным работником, как и он сам…

      «Не сейчас», - после недолгих раздумий решил Манулов и поехал на работу.

***

      …Вечером, вернувшись домой, он заметил, что Лида старается не смотреть на него: она прятала свой взгляд и когда встречала его возле двери, и когда кормила ужином. А перед сном, довольно быстро просмотрев сегодняшнюю почту, она выключила свет и легла на самый край кровати, пытаясь не дотрагиваться до Манулова и отвернувшись от него.

      Манулов, который прекрасно понимал, что Лиде сейчас очень стыдно из-за того, что он видел, как она вела себя с Фельцовым, пододвинулся поближе к ней, приподнялся на локте, провёл своей ладонью по руке Лиды от плеча до запястья, затем, переплетя её пальцы со своими, поцеловал Лиду в висок . Она повернула к нему голову, подставляя свои губы для поцелуя, и сразу же оказалась в его объятиях. Манулов чувствовал, как сильно стучит сердце Лиды, как кончики её пальцев робко притрагиваются к его коже, как Лида всем своим дрожащим от страха за несуществующую провинность телом прижимается к нему, но боится его обнять, чтобы он не посчитал её недостаточно скромной…

      «А ведь она всегда была со мной именно такой: робкой и чуть ли не падающей в обморок от смущения перед предстоящей близостью. Никогда она сама не обнимала меня, никогда ни о чём не просила, только прижималась ко мне пугливой зверюшкой и изо всех сил старалась угодить мне», - подумал Манулов.

      …Он, как обычно, согревал Лиду в своих объятиях и неожиданно для самого себя понял, почему никогда не сможет оставить её: ведь слабые женщины, нуждающиеся в постоянной опеке и защите, были его самой большой слабостью.

Беглец

      Спокойная и безбедная жизнь в Харькове, которую Фельцов кирпичик за кирпичиком выстраивал больше года, рухнула в тот момент, когда Лида позвонила ему и объявила о том, что находится сейчас в Харьковском консульстве Российской Федерации. И так радостно об этом говорила, как будто из концлагеря сбежала. А ведь Фельцов ей здесь создал исключительные условия для жизни: квартиру просторную снял, одевал-обувал-кормил, на непыльную работу устроил, чтобы не скучала дома, в постели пару раз в неделю обязательно ублажал, с пацаном её возился, как со своим родным… А она ему вместо «спасибо»: «Мы с Петей возвращаемся в Москву, и пусть у тебя всё будет хорошо».

      Как же, будет ему теперь хорошо! Если раньше он спокойно жил себе в Харькове и ждал, когда придёт время получить гражданство Украины, то теперь валить ему отсюда нужно, да поскорее. Потому что он сейчас, наверняка, объявлен в федеральный розыск за наезд на Кастальского и нарушение подписки о невыезде, и если Лида в консульстве хотя бы заикнётся о том, что всё это время жила с ним в Харькове, то им заинтересуется ещё и украинская милиция. А ведь молчание никогда не было одной из добродетелей Лиды…

      Обо всём этом Фельцов думал, сидя в салоне своего автомобиля и держа в руках мобильный телефон, из которого до сих пор раздавались короткие гудки. Хорошо, что сейчас он стоял возле больницы, куда только что привёз клиента, и ожидал очередной вызов: ведь каждая минута теперь была на счету.

      Фельцов завёл автомобиль и поехал на квартиру, где больше года прожил с Лидой и Петей. Там он, стараясь не смотреть на попадавшиеся на каждом шагу вещи Лиды и Пети, наскоро побросал в большую сумку свою одежду и обувь, захватил комплект постельного белья и пару полотенец, после чего закрыл квартиру на ключ. Затем он поехал в банк, где забрал из ячейки сейфа хранящиеся там свои и Лидины документы.

***