Судьба Иерусалима

Он опустил на стойку доллар, плеснул в стакан пива и отхлебнул. У стойки стоял, только этот парень из телефонной компании — Брайент. Он попивал пиво и слушал дурацкую песенку про любовь.

— Что нового в городе? — спросил Флойд, заранее зная ответ. Ничего. В школе кого-нибудь могли поймать пьяным, но кроме этого — ничего.

— Кто-то убил пса твоего дяди. Вот и новость. Флойд не донес стакан до рта.

— Что? Пса дяди Вина? Дока?

— Ну.

— Его сбила машина?

— Да нет. Его нашел Майк Райерсон. Пошел на Хармони-Хилл носить траву, а Док висел там на воротах.

— Вот сукины дети — выругался Флойд.

Делл печально кивнул, любуясь произведенным впечатлением. Он знал и еще кое-что — что девушку Флойда видели с этим писателем, который остановился у Евы. Но об этом пусть Флойду говорят другие.

— Райерсон отвез труп Перкинсу, — сказал он. — Тот сказал, что, может быть, пса сбила машина, а потом уже дети повесили его на ограду.

— Перкинс ничего не видит дальше своей жопы.

— Кто его знает. Послушай, что я думаю, — Делл наклонился к Флойду. — По-моему, это дети… точно, это они. Но это гораздо серьезнее. Вот посмотри, — он порылся под стойкой и извлек оттуда мятую газету.

Флойд взял ее. Заголовок гласил: «Служители сатаны осквернили церковь». Он углубился в чтение. Орава детей ночью влезла в католическую церковь в Клевистоне, штат Флорида, и устроила там что-то вроде черной мессы. На алтаре нацарапали богохульства, а на ступеньках, ведущих в неф, были обнаружены следы крови. Лабораторный анализ показал, что, хотя часть крови была животной (вероятнее, всего, овечьей), большая часть оказалась человеческой. Местной полиции не удалось обнаружить никаких следов.

Флойд положил газету.

— Служение Дьяволу в Лоте? Брось, Делл.

— Дети стали просто чокнутые, — упрямо сказал Делл. — Вот увидишь, скоро они и людей начнут приносить в жертву. Где-нибудь в сарае Гриффенов. Хочешь убедиться?

— Нет уж, — сказал Флойд, слезая со стула. — Я лучше пойду проведаю дядю Вина. Он любил этого пса.

— Передай ему мои соболезнования, — сказал Делл, пряча газету назад под стойку. — Мне очень жаль, что так случилось.

Флойд замешкался у двери и сказал неизвестно кому:

— Говоришь, повесили на ограде? Черт, хотел бы я поймать мерзавцев, которые это сделали.

— Дьяволопоклонники, — сказал Делл. — это они. Не знаю, что в людей вселилось.

Флойд ушел. Парень Брайентов сунул в автомат еще десять центов, и Дик Кэрлесс запел «Раздави со мной бутылочку».

18

19.30.

— Возвращайтесь пораньше, — сказала Марджори Глик старшему сыну Дэнни. — Завтра в школу. Твой брат должен быть в постели в полдесятого.

Дэнни переминался у порога.

— Я могу вообще его не брать.

— Не можешь, — сказала сердито мать. — Тогда и сам не ходи.

Она повернулась к плите, на которой жарилась рыба, и Ральфи тут же показал брату язык. Дэнни в ответ погрозил кулаком, но нахальный младший брат только улыбался.

— Мы скоро, — пробормотал Дэнни, поворачиваясь к двери.

— Не позже девяти.

— Ладно, ладно.

В комнате у телевизора сидел Тони Глик, наблюдающий за сражением «Ред Соке» с «Янкиз».

— Вы куда?

— Сходим к этому новенькому, — сказал Дэнни. — К Марку Петри.

— Ага, — добавил Ральфи. — Посмотрим его… железную дорогу.

Дэнни метнул на брата свирепый взгляд, но отец ничего не заметил.

— Ну, давайте поскорее, — равнодушно сказал он.

На улице солнце уже зашло, но небо было еще светлым.

На заднем дворе Дэнни сказал:

— Ух, ты у меня дождешься.

— А я расскажу, — выпалил младший брат. — Расскажу, зачем ты туда пошел.

— Ябеда, — безнадежно сказал Донни.

За их домом в лес уходила протоптанная тропа. Дом Гликов стоял на Брок-стрит, а дом Марка Петри — на юге Джойнтнер-Авеню. Тропа срезала путь, что очень важно, если вам двенадцать и девять лет и нужно поскорее вернуться домой. Сухие иглы и шишки хрустели у них под ногами. Где-то в лесной чаще пела птица, вокруг поскрипывали кузнечики.

Дэнни зря сказал брату, что у Марка Петри есть целая коллекция пластмассовых монстров «Авроры» — оборотни, Дракула, Франкенштейн, Безумный Доктор и даже Замок с привидениями. Их матери очень не понравился бы его интерес к этому, а братец сразу же стал угрожать, что расскажет ей. Маленькая вонючка.

— Ты вонючка, — сказал Дэнни. — Ты это знаешь?

— Знаю, — гордо отозвался Ральфи. — А что это такое?

— Это когда ты весь зеленый и скользкий, как лягушка, — заключил Дэнни.

— Сам такой.

Они вышли на берег Лиственного ручья, тихо журчавшего по гравию. В двух милях к востоку он вливался в Таггарт-стрим, а потом, вместе с ним — в Ройял-ривер.

Дэнни перепрыгнул на другой берег по камням.

— А я тебя сейчас толкну! — крикнул Ральфи где-то сзади.

— А я после толкну тебя в зыбучий песок, вонючка!

— Нет здесь никакого зыбучего песка, — неуверенно заявил Ральфи, стараясь, однако, держаться ближе к брату.

— Да? — критически спросил Дэнни. — Только недавно здесь затянуло одного парня. Я слышал, как это говорили те, кто его вытаскивал.

— Правда? — глаза Ральфи расширились.

— Ну, — ответил Дэнни. — Он кричал-кричал, а потом песок попал в рот, и все. Уууу-ххх.