Судьба Иерусалима

Он нашел пузырек дезинфектора, отвинтил крышку и плеснул содержимое себе на горло. Жидкость потекла на его рубашку и на стол, смывая следы крови. Глаза его закрылись, и он застонал.

— Джимми, что…

— Погоди, — пробормотал Джимми. — Погоди. Уже лучше. Подожди чуть-чуть.

Он отставил пузырек. Теперь стало видно ранку, отмытою от крови. Бен заметил два следа зубов недалеко от шейной артерии.

Джимми достал из сумки ампулу и шприц, содрал с иглы предохранительную упаковку и погрузил ее в ампулу. Руки его так тряслись, что он едва не уронил шприц.

— Тетранус, — сказал он, подавая шприц Бену. — Уколи меня. Вот сюда, — он поднял руку, обнажив подмышку.

Бен взял иглу и вопросительно поглядел на Джимми. Тот кивнул. Бен ввел иглу.

Джимми дернулся, как ошпаренный. На момент тело его застыло в агонии, каждый мускул напрягся. Понемногу он расслабился, и Бен увидел на его лице слезы, смешанные с потом.

— Дай мне крест, — сказал он. — Если я все еще заражен, то… то это будет видно.

— Думаешь?

— Все может быть. Знаешь, когда ты пошел к ней, я хотел… хотел кинуться на тебя. Бог меня спас. Но я смотрел на этот крест и… меня чуть не стошнило.

Бен притронулся крестом к его шее. Ничего не произошло. Свечение уже померкло. Бен убрал крест.

— Слава Богу, — сказал Джимми. — Вот и все, — он опять порылся в сумке, отыскал две пилюли и сунул их в рот. — На всякий случай. Хорошо, что я сходил в сортир перед этим. Боюсь, я все же обоссался, но совсем чуть-чуть. Сможешь забинтовать мне шею?

— Думаю, да.

Джимми вручил ему бинт и хирургические ножницы. Наматывая бинт, он заметил, что кожа вокруг укусов стала воспаленно-красной. Джимми поморщился, когда бинт коснулся раны.

— Еще пара минут, и я бы свихнулся. По-настоящему. Эти ее губы… — он передернулся. — И знаешь когда она делала это, мне нравилось. Это самое ужасное, Бен. Я даже испытывал возбуждение. Можешь поверить? Если бы не ты, я бы ей позволил…

— Не думай про это.

— Нужно еще кое-что сделать.

— Что?

— Подожди немного.

Бен закончил бинтовать и немного отошел.

— Что…

Тут Джимми ударил его. В глазах его вспыхнули искры, и он неуклюже плюхнулся на пол. Опомнившись, он увидел, что Джимми слез со стола и подходит к нему. Он успел вспомнить про крест, думая: «Вот так кончаются рассказы ОТенри, ты кретин, кретин…»

— Как ты? — осведомился Джимми. — Извини, но это было лучше сделать неожиданно.

— Какого черта…

Джимми уселся на пол рядом с ним.

— Я хочу рассказать тебе, что с нами произошло. Что я потом расскажу Мори Грину. А ты подтвердишь, если придется. Понимаешь?

— Вроде бы, — Бен потрогал челюсть и поморщился.

— Кто-то напал на нас, когда я осматривал тело миссис Глик. Ударил тебя и стал драться со мной. Ну, и во время драки укусил за шею. Потом скрылся, и мы не знаем, кто это был Вот и все. Понял?

Бен кивнул.

— На нем был темное пальто, может быть, синее, и зеленая вязаная шапка. Вот и все, что ты видел.

— Ты не пробовал писать до того, как сделаться доктором?

Джимми улыбнулся.

— Я могу так сочинять только при крайней необходимости. Ты все запомнил?

— Конечно. Но я не думаю, что они очень уж взволнуются. Это ведь не первое пропавшее тело.

— Надеюсь. Но теперь за это возьмется шериф графства, а это тебе не Перкинс Гиллспай. Нужно заранее обо всем договориться.

— Думаешь, нам следует сообщить ему?

— Помни, что с точки зрения властей, мы преступники. Мы не имеем никакого права тут находиться.

Сказав это, Джимми подошел к телефону и позвонил сперва Мори Грину, потом шерифу Гомеру Маккаслину.

12

Бен вернулся домой в пятнадцать минут первого и сварил себе в пустой кухне чашку крепкого кофе. Он пил его медленно, вспоминая все происшедшее с облегчением человека, только что удержавшегося от падения с карниза.

Шериф графства оказался высоким лысеющим мужчиной, жующим табак. Двигался он медленно, но глаза казались живыми и внимательными. Он достал из кармана громадную записную книжку на цепочке и толстую чернильную ручку. Он допросил Бена и Джимми, пока двое его помощников фотографировали их и брали отпечатки пальцев. Мори Грин молча стоял поодаль, то и дело с жалостью поглядывая на Джимми.

Что их привел в похоронное бюро?

Джимми рассказал историю с энцефалитом.

Знал ли об этом доктор Рердон?

Нет. Джимми подумал, что незачем зря волновать старика. Он известил бы его позже.

И что с энцефалитом? Эта женщина действительно была больна?

Нет, почти наверняка. Он закончил осмотр еще до того, как на них напали. Он не смог — или не успел — определить, от чего она умерла, но почти наверняка не от энцефалита.

Могут ли они описать этого типа?

Они отвечали в условленных выражениях. Бен добавил пару коричневых ботинок, и это стало чрезвычайно напоминать Труляля и Траляля.

Маккаслин задал еще пару вопросов, и Бен уже подумал, что все кончится благополучно, когда шериф повернулся к нему и спросил:

— А вы что там делали, Мейрс? Вы же не доктор.

Глаза его торжествующе сверкнули. Джимми открыл было рот, но шериф остановил его повелительным жестом.

Если целью вопроса было вызвать у Бена удивление, то этой цели он не достиг. Бен слишком переволновался за вечер.