Судьба, или жизнь дается человеку один раз…

Я старался не упускать возможности детально изучить и описать каждый метр рифа вдоль трансекты, максимально пополнить коллекцию кораллов. Иногда на одно описание уходило по два акваланга, смена которых происходила на дне или, если была маленькая глубина, в дежурящей над водолазом лодке. Я изучал крупное холмовидное образование — биогерм, сформированное из кораллов и скелетообразующих организмов. Нужно было все сфотографировать, подсчитать количество различных колоний и отдельных животных, собрать пробы. Воздуха из одного акваланга мне не хватило. Поднявшись за вторым аквалангом, я попросил страхующего водолаза опустить груз на веревке рядом со мной, когда, увлекшись описанием, я начну превышать время работы без рекомпрессионного подъема. Я снова спустился на дно и продолжил описание биогерма. Мелькнула какая–то тень. Через пару минут она проявилась отчетливее. Стало ясно — это тень подплывающей акулы. Она стала явно сокращать круги вокруг меня и биогерма, готовясь к атаке. В это время опустился груз из лодки, мне надо было подниматься. Любое мое движение будет расценено как бегство, а у хищника инстинкт: убегает — значит, боится, надо догнать и съесть. От акулы не убежишь. Слева от меня, из–под биогерма, медленно выплывает окунь под два метра размером, пасть у него раза в три больше моей головы. Час от часу не легче, вдвоем они быстро меня съедят. Акула приблизилась на непозволительно близкое расстояние, вперив на меня свои хищные голодные глазки. Я вжался спиной в биогерм, чтобы попытаться отбить атаку, и не отводил взгляда от этой зловредной рыбины, глаза которой вдруг беспокойно забегали. И тут меня осенило, что окунь расценен акулой как мой помощник. Решаюсь — надо контратаковать. Я с максимальной скоростью сорвался с места в сторону акулы, выставив вперед ломик, и заорал, как можно это делать в маске под водой. Акула несколько раз крутанулась на 180 градусов, немного прибавила скорости, не сбежала, но с достоинством уплыла прочь. Теперь без рекомпрессии мне подниматься было нельзя, пришлось «отвисать» положенное время на девяти и шести метрах. Обычно в рекомпрессионных точках отдыхаешь, наблюдаешь окружающий мир, общаешься с проплывающими рыбами или медузами, а тут приходилось, постоянно озираясь, наблюдать — появится эта злыдня или нет. Отвисев положенные двенадцать минут, я поднялся наверх и влез в лодку. В этот день нас наблюдал врач–физиолог, он удивился частоте моего пульса и шутя высказал опасение, что при такой работе может и сердце выскочить. Я не сдержался, чтобы не сказать, что у него точно выскочило бы (он был малость трусоватый водолаз), окажись он на моем месте, и рассказал о подводных встречах.

В общем, акулы во Вьетнаме нас особо не донимали. Но вот за день до нашего прихода на Маврикий для продолжения исследований акула напала на российского рыбака, который купался в одной из бухт. Он чудом остался жив, но руки были сильно повреждены акульими зубами. Прибывшие на борт судна маврикийские наблюдатели наотрез отказывались даже шагнуть в воду, чтобы пересесть в лодку и ехать с нами на место постановки трансект. Приходилось их заносить в лодки на руках. При первом же погружении мы увидели, что акул действительно было больше, чем обычно, они патрулировали как на мелководье, так и на склоне рифа до глубины 30–40 метров. Был издан приказ по экспедиции, категорически запрещающий погружаться на рифе по одному. Один мог работать, другой должен был только наблюдать за акулами.

В составе экспедиции было несколько инженеров, которые следили за исправной работой приборного парка. Один из них сделал противоакулье ружье, которое заряжалось воздухом очень высокого давления — до 150–180 атмосфер. Стреляло оно гарпуном, через который в тело жертвы должен мгновенно врываться сжатый под давлением воздух. Жертве должны были обеспечиваться инфаркт и немедленное всплытие на поверхность благодаря поступившему в нее большому количеству воздуха. Ружье ранее испытывалось на крупных рыбах во Владивостоке. Поскольку мне приписывался некоторый авантюризм, не боязнь риска, и всем был известен мой опыт многочисленных встреч с акулами, которых я всегда гонял, то ружье выдали мне. У этого оружия был один недостаток — после каждого выстрела его необходимо было снова забивать воздухом, поэтому я не мог уйти на глубину, где встреча с акулой наверняка бы состоялась. Два дня я безуспешно пытался найти хотя бы крупного окуня, чтобы испытать ружье в действии, вероятно, от меня исходили флюиды агрессии, а в мире животных они хорошо воспринимаются. К концу второго дня я нашел крупную ракушку–тридакну, достигавшую более метра в длину. Я выстрелил в ее раскрытые створки, внутри которых было ее мягкое тело. Мгновенно вылетела огромная масса воздуха, створки тридакны сомкнулись. Убить моллюска таким способом не возможно, но эффект выстрела был налицо.