Судьба, или жизнь дается человеку один раз…

После Дербента мы стали с работой возвращаться в поселок Сулак. Дома в городе Каспийске от наступающего моря отделяли несколько десятков метров пляжа и высокая дамба вдоль его периметра, обращенного к морю. Мы брали пробы на побережье через каждые пятьдесят километров. После окончания всех дночерпательных и водолазных работ, а также предварительной обработки полученных данных я пришел к выводу о формировании на вновь затопленной территории первой фазы развития типичного каспийского сообщества мягких грунтов, аналогичного сообществу беспозвоночных, распространенному до глубины сорок метров по всему Каспийскому морю. Было также высказано предположение о дальнейшем пути этого развития. По результатам пятилетних исследований в Сулакском заливе мои прогнозы подтвердились. Разнообразие новых поселенцев–животных возросло в 2–2,5 раза, увеличилась их общая численность, но сократилась плотность поселений. Появились многочисленные водоросли. Сформировалось сообщество, в котором преобладали моллюски и многощетинковые черви, являющиеся основным кормом осетровых рыб. Другими словами, сформировалась пищевая цепь первого уровня. За ней должна была развиваться цепь второго уровня — прийти осетровые рыбы. Но этому не суждено было случиться. Каспий стал так же стремительно мелеть — так же как ранее увеличивалась его глубина, в течение предыдущих двадцати лет. Там, где на глубине полтора–два метра мы брали морские пробы, теперь была буйная растительность и паслись коровы. Каспийские исследования были одним из ярких моментов в моей жизни и научной деятельности. Я почувствовал на себе то, о чем ранее узнал из книжек: настоящее кавказское радушие и гостеприимство и удовлетворение от неожиданно полученной научной находки.

* * *

В конце прошлого тысячелетия у нас с Ариной начали складываться своеобразные отношения. Ее чаще и чаще в постели нужно было чуть ли не уговаривать. Я сначала расценивал это как любовную игру и пытался подыгрывать, потом, когда действительно появилась необходимость уговоров, я задумался и понял, что это не игра, а нежелание быть в интимной связи со мной. Видимой причины я тогда не углядел. У Арины был тот период, когда «баба ягодка опять», я не был еще настолько стар, чтобы списывать себя со счетов как мужчину. Вскоре я перестал к ней «приставать», и мы разошлись по разным кроватям в смежных комнатах. Восемнадцатилетний сын все видел и понимал, что с родителями не все в порядке. Сына вырастили, нас с Ариной уже практически ничего не связывало, и мы решили купить мне квартиру и мирно разойтись, чтобы пожить отдельно. Наши приятели и знакомые были удивлены нашими новыми отношениями, мы разбежались, продолжая при этом появляться вместе на разные там пикники, бани и праздники в той же компании. Потом они привыкли и успокоились, спустя несколько лет мы как–то отошли от этой компании, а к другой не прибились. У Арины осталась парочка подруг, ну а у меня — проверенное и неизменное охотничье братство.

Через десять лет сын предложил мне перебираться обратно к матери, чтобы ему с подругой поселиться в моей квартире (мы с Ариной такой расклад событий предвидели на пару лет раньше). Мы станем как бы родителями после пенсионного возраста и потенциальными бабушкой и дедушкой ребенка этой парочки.