Судьба, или жизнь дается человеку один раз…

С утра пошел снег. Мы накрыли лошадей попонами, на жеребенка накинули и привязали телогрейку. За ночь он полностью окреп на ногах и теперь резво носился вокруг всех. Где–то через пару часов перехода лошади стали нервно дергаться и ржать, все чаще оглядываясь назад. Я немного поотстал и стал прислушиваться и присматриваться. Услышать ничего не удалось, но с ветвей одной из лиственниц упал комок снега. Передернув затвор винтовки и дослав патрон в патронник, я крадучись пошел к тому месту, где упал снег и обнаружил свежайший медвежий след. Я затих, осторожно оглядываясь по сторонам. Тишина нарушалась едва улавливаемым шорохом снежинок. Медведь вернулся назад по своим следам. Я перезарядил винтовку. Первым поставил разрывной патрон, затем трассирующие патроны в вперемежку с разрывными. Зверь шел за нами в течение трех часов. Наши нервы и, похоже, лошадиные тоже были, если не на пределе, то сильно обострены. Я несколько раз останавливался и возвращался назад, стрелял в воздух, но из–за падающего снега и ограниченной видимости не мог подойти к медведю на выстрел, в надежде остановить это преследование. Ближе к сумеркам он отстал или свернул в сторону. Вероятно, ему было некоторое время удобно идти по протоптанной нашим караваном тропе, а нападать на нас он, скорее всего, не собирался, так как в пределах видимости так не разу и не появился. К вечеру мы благополучно спустились в широкую долину реки, в которой совсем не было снега и повсюду, как мы и надеялись, зеленели заросли различных трав и хвоща. Кони были спасены. Впереди был отдых, потом переправа через реку, а там оставалось два перехода до места назначения.

Утром, едва высунувшись из палатки я увидел идущего оленя. Дикое мясо можно есть без соли. К тому же было уже прохладно, и мы могли его сохранить до встречи с нашими коллегами, которые давно не ели свеженины. Я попросил каюра подать мне винтовку. Это была известная мосинская трехлинейка, прекрасный образец русского всемирно известного оружия. Её надежность и мощь позволяли замертво валить любого зверя с первого выстрела. Я, так и не выйдя целиком из палатки, выстрелил с упора с колена и меня поразило, что олень упал, не шевельнувшись мгновенно и одновременно с выстрелом. Мы умылись и пошли за оленем, чтобы поднести его ближе и разделывать. И тут стало все понятно. Все внутренности оленя лежали в трех–четырех метрах от него. Ведь после вчерашнего медвежьего преследования в патроннике осталась разрывная пуля, и она сделала свое черное дело.

Мы разделали оленя, нарезали кусочки мяса, нанизав их на тополевые прутики, поставили у костра и стали строгать из лиственницы весла для нашей небольшой резиновой лодки. Без нее мы не смог ли бы переправить лошадей через довольно широкую реку. В это время раздался рокот подвесного лодочного мотора и вскоре из–за поворота появилась лодка. Лодка с мотором могла бы стать большим подспорьем в нашей задумке по переправе лошадей. На большой деревянной лодке гораздо легче затянуть лошадь в воду, чем выгребаясь на веслах на небольшой резинке. Мы стали кричать и махать руками, призывая лодочника причалить к нашему берегу. Он, увидав нас, резко свернул к противоположному крутому берегу, намереваясь под его прикрытием проскочить мимо. Рядом со мной лежала винтовка. Я схватил ее и, упустив из виду, чем она заряжена, стрельнул вперед лодки пару раз. Легко представить реакцию человека, когда по курсу следования его лодки сначала летит как бы вереница пуль (трассирующий след), а потом прямо перед лодкой раздается взрыв. Он немедля сворачивает в нашу сторону и бледный причаливает к нашему берегу. Самое удивительное, что это оказывается наш знакомый охотник из того селения, куда мы гоним лошадей. Претензии и недоразумения по поводам его первоначального нежелании причалить к нам и по открытой стрельбе тут же со смехом были сняты. Первый вопрос был о наличии у него соли. Потом были разговоры обо всем за шашлыком и тремя бутылками портвейна «777», которые оказались в лодке у охотника. И вот тут выявилась суть человеческих желаний. Несколько дней назад мы мечтали о бесснежной долине, а на ней хоть немного зеленой травы, всего лишь час назад мы желали хотя бы несколько кристалликов соли, а тут мой умиротворенный разговорами и вином напарник мечтательно произносит: «Эх, сейчас бы молодой картошечки».