Судьба Илюши Барабанова

Завизжали тормоза, медленнее замелькали стальные спицы в колесах, и вагоны остановились. Красноармейцы спрыгивали на ходу, бежали за водой с флягами, котелками, с брезентовыми ведрами, звучали слова команды.

Ваня Барабанов увидел юного кавалериста в красных галифе, хромовых сапожках со шпорами. Невозможно было оторвать взгляда — такая красивая форма была на кавалеристе. На голове кубанка из серой смушки с золотым перекрестьем. А за плечами на узком ремешке серебряная труба. Солнце играло на ее гладкой поверхности, и труба сияла ослепительными бликами.

С чувством почтительного страха подошел Ваня к юному трубачу.

— Дядь… — сказал он и поперхнулся словом.

Кавалерист обернулся, и Ваня, к изумлению, узнал Леньку Устинова. Да, это был он, друг и приятель юзовской ребятни, гордость шахтерской окраины.

Ленька, в свою очередь, нахмурился, вспоминая, где видел мальчишку.

— Ты не с Юзовки?

— Ага…

— Барабанов?

— Я.

— Что ты здесь делаешь?

— К Ленину с Илюшкой едем.

— Зачем к Ленину?

— Батьку нашего врангелевцы зарубали.

— Знаю… Я его сам привез из Шатохинского.

— Нам говорили. Спасибо тебе, Леня…

— За что спасибо? Если бы я вам живого отца привез.

Помолчали. Слишком горькие были воспоминания для обоих.

— Одёжу тебе выдали или сам купил?

— По-всякому…

— А едешь куда? На войну?

— Буржуев добивать.

— Врангеля?

— Его, гада.

Они глядели друг на друга: один с сочувствием, другой с затаенной завистью — уж очень красивая одежда была на Леньке. С ума сойти можно! У царя не было таких штанов!

— Леня, а ваш паровоз к Ленину не поедет?

— Сейчас нет, сперва надо Врангеля добить…

Ленька увидел пробегавшего рябоватого красноармейца с шашкой и окликнул его:

— Сергей, что у тебя в котелке?

— Шрапнель.

— Давай сюда. Земляка встретил, надо покормить… Где твой братишка — Илюшка, кажется?

— Илюшка… Вон корки подбирает…

Все увидели Илюшу, который поднимал с земли брошенные спекулянтом объедки дыни, вытирал их о штаны и прятал в карман.

Кавалерист Сережка, по прозвищу Калуга, гневно поправил шашку и подошел к мальчишке:

— Ты зачем стоишь перед этим гадом и клянчишь? Дескать, подай милостыню, господин буржуй…

Илюша взглянул на брата, как бы ища у него защиты и спрашивая, что он сделал не так. А Сережка продолжал выговаривать:

— Ты обязан видеть, что этот недобитый шакал и живоглот радуется, что ты голоден, смеется над тобой. Ты кто есть? Сын рабочего класса! Где же твоя пролетарская гордость? А ну, выбрось корки!.. Так. Садись кашу есть.

Спекулянт оттащил в сторону вещи и проворчал:

— За грубые слова можно и командиру пожаловаться.

— А ты молчи, насекомая! — крикнул на него Сережка. — Шашка по тебе плачет, гад этакий, чтобы не заставлял дитё унижаться перед своим подлым богатством.

Калуга так распалился, что даже Ленька одобрил:

— Правильно, Сергей, подсыпь ему жару! А вы, пацаны, ешьте, а то поезд тронется…

Братья Барабановы пригоршнями выгребали кашу из котелка и жадно ели.

А Ленька смотрел на них с сочувствием и говорил:

— Ничего, хлопцы! Кончим барона, всемирная Коммуна начнется. Сережка правильно говорил — гордитесь своим пролетарским званием. Вы ведь шахтеры…

Илюша косился на Сережу — уж больно строг, так и хватается за шашку… Но Калуга не был строгим, его рябоватое лицо светилось добротой.

— Эх вы, пролетарии! — добродушно ворчал он, глядя, как ребята жадно едят кашу. — Правильно говорится в песне: «Вставай, проклятьем заклейменный…» Вот и вы вставайте на бой с живоглотами! Коммунистами будьте!

У воинского эшелона началось оживление: красноармейцы садились по теплушкам. Ваня, торопясь, выгреб из котелка остатки каши.

Серые глаза Леньки Устинова стали серьезными, он о чем-то напряженно думал.

— Сергей, у тебя есть тетрадка?

— Зачем?

— Надо как-то помочь пацанам…

Ленька вырвал тетрадный лист, положил на спину товарища и огрызком карандаша стал выводить крупными буквами через весь лист:

ДОКУМЕНТ

Именем Советской власти выдан Барабанову Ивану и его братишке в том, что они едут по железной дороге к товарищу Ленину…

Паровоз разводил пары. Ленька торопился закончить:

…Всем транспортным ЧК и гражданам предлагается оказывать сиротам помощь, а также кормить их продовольственными продуктами.

Ленька размашисто подписался: «Боец Второй Конной Устинов», перечитал бумагу и с огорчением качнул головой:

— Жалко, штемпеля нема.

— Ничего, и так будет хорошо, — одобрил Сергей. — Держи, шахтер, пригодится, — и передал бумагу Ване.

На станции зазвучали голоса:

— Где трубач? Сигналь отправление!

Ленька вскинул к небу сверкающую трубу, и над степью пронесся серебристый клич. Птицы вспорхнули, спящие дети встрепенулись, больные подняли головы. Илюша и Ваня смотрели на Леньку, замерев от восторга.

— По ва-го-на-ам!..