Судьба китайского Бонапарта

Поручения отца в 1945 г. связаны были и с маневрами Гоминьдана по отношению к командованию советских войск, находившихся в Маньчжурии после разгрома японских оккупантов. Цзян Цзинго едет в Чанчунь, где вместе с высокопоставленными деятелями Гоминьдана отстаивает интересы Чан Кайши. Сюда же приезжает Сун Мэйлин. Мачеха Цзян Цзинго выступает на собраниях, раздает гоминьдановские ордена советским офицерам. По всему городу с приездом первой леди и сына генералиссимуса развешиваются гоминьдановцами плакаты: «Да здравствует величайший председатель Чан Кайши!»

Цзян Цзинго не раз появлялся перед советской аудиторией; участник событий тех лет В. Я. Сидихменов в беседе с автором вспоминал, что с ними разговаривал молодой, энергичный политический деятель, продемонстрировавший незаурядное знание русского языка. Он говорил о дружбе между народами СССР и Китая. «Вас 200 миллионов, — заявил оратор, — а нас — 600, вместе мы составляем силу в 800 миллионов, и это огромная сила». А в это время в Маньчжурии участились террористические акты против советских офицеров, китайских коммунистов. Пока Цзян Цзинго произносил медоточивые речи, наймиты отца совершали свои убийства из-за угла.

19 августа 1948 г., в разгар гражданской войны, разрухи и невероятной инфляции, объявляется валютная реформа. Цзян Цзинго назначается верховным администратором проведения реформы. Наводить порядок решено было с Шанхая. Сын рьяно принялся за дело, и с его одобрения тех, кто сопротивлялся нововведениям, подвергали наказанию прямо на улицах. Он арестовал несколько сот человек. Чрезвычайный трибунал выносил с его благословения смертные приговоры зарвавшимся спекулянтам. Цзян получил поддержку мэра Шанхая, но его руки связала подпольная мафия, члены тайного общества гангстеров «Зеленые».

В один из сентябрьских вечеров 1948 г. в доме мадам Чан раздался телефонный звонок. Хозяйка услышала тревожный голос сестры Сун Айлин. Племянник мадам Дэвид Кун — в опасности. Агенты Цзян Цзинго в Шанхае обнаружили склад запрещенного товара. Оказалось, что товар принадлежит «Янцзы девелопмент корпорейшн», контролируемый банкиром Куном. Цзян Цзинго решил арестовать сына банкира Куна — Дэвида. Мадам пришлось срочно лететь в Шанхай, чтобы как-то нейтрализовать зарвавшегося пасынка. Сам Кун выехал в США, избежав скандала. Главный штаб «Янцзы девелопмент корпорейшн» перевели во Флориду.

1 ноября миссия Цзян Цзинго закончилась. «После 70 дней своей работы, — Цзян начал привыкать к социальной демагогии, — я почувствовал, что не смог исполнить долг, который должен был исполнить… Я искренне желаю гражданам Шанхая использовать свои собственные силы для того, чтобы предотвратить контроль над Шанхаем со стороны нечистоплотных деляг, бюрократов, политиков и вымогателей». Сын диктатора лицемерил: благополучие его семьи, гоминьдановской плутократии было тесно связано с дельцами подпольного мира. Вирус разложения в китайском обществе распространился и по вертикали, и по горизонтали. Нарыв назревал уже не по месяцам, а по дням.

Доктор Цзян Динфу однажды достаточно откровенно посоветовал Чан Кайши подобрать для Цзян Цзинго более почетное место, нежели должность полицейского босса. «А что он может?»— спросил Чан у своего бывшего посла в СССР. Отец недооценил своего сына…

Безопасность за спиной США

Судьба семьи Чан Кайши оказалась в тесной зависимости от международно-политических событий на Дальнем Востоке, послевоенных планов Вашингтона. Генералиссимус знал, какое важное значение придают в США Тайваню. Госдепартамент еще в 1945 г. откровенно признал стратегическую необходимость американского контроля над островом. За исключением Сингапура, как полагали американские политологи, на Дальнем Востоке нет ни одного пункта, который заменил бы такую важную «контрольную позицию», как Тайвань.

В первый год после образования КНР стратегические приоритеты Вашингтона начали несколько смещаться. С тревогой слушал Чан Кайши сообщение о выступлении в Национальном пресс-клубе 12 января 1950 г. государственного секретаря США Д. Ачесона. Внешнеполитическое ведомство США пошло, как казалось гоминьдановцам, на небывалое предательство! Оно исключило Тайвань из «периметра обороны» США.

В окружении Чан Кайши росли панические настроения. Наиболее предприимчивые дельцы пытались сохранить свои приобретенные силой и мошенничеством богатства — золото переправлялось в наиболее надежные места, только в мае 1950 г. соратники Чан Кайши перевели в Гонконг до 50 млн гонконгских долларов. Из Тайбэя усилился поток беженцев, особой популярностью у них пользовалась Бразилия.