Судьба китайского Бонапарта

Стремление гоминьдановской верхушки сохранить за собой место «избранной элиты» входило в противоречие с любыми, даже незначительными, проявлениями демократии, с деятельностью передовой китайской интеллигенции. Особое внимание «движению за новую жизнь» уделяла Сун Цинлин. В статье, опубликованной в нью-йоркском журнале «Эйша», «Конфуцианство и современный Китай» она показала, что «движение за новую жизнь» базируется на традиционной конфуцианской философии. Но нуждается ли в этом движении Китай? «Движение за новую жизнь, — писала она, — ничего не дает народу. Поэтому я предлагаю заменить это движение другой, нежели конфуцианство, революционной перспективой»

Сиань, декабрь 1936 г.

27 ноября 1934 г. Чан Кайши заявил в интервью: «Конечно, в Китае есть те, кто склоняется к всеобщей войне против Японии. Но те, кто хорошо знаком с положением на международной арене и в Восточной Азии, не могут быть настолько легкомысленны, чтобы желать возникновения международного кризиса, который может привести к войне». Чан называл Китай и Японию братскими странами, в основе отношений между ними, как утверждалось, должны были лежать принципы «морали и справедливости». Солдаты императорской армии втаптывали в пески Маньчжурии провозглашенные Чан Кайши высокие «моральные принципы», а генералиссимус с упорством призывал японцев изменить отношение» его стране. В начале 1935 г. в интервью японскому корреспонденту Чан долго повествует о необходимости японцам и китайцам соединить свои руки в дружеском рукопожатии, забыть все распри. Ведь от этого зависит благополучие Восточной Азии! Такова была открытая дипломатия. Окружавшие Чан Кайши политические деятели не могли не считаться с ростом антияпонских настроений, взрыв националистических страстей толкал чанкайшистскую гвардию на борьбу с Японией. «Японский империализм, — подчеркивалось в программе «синерубашечников», — извечный враг китайского народа, и мы полностью отрицаем возможность компромиссного мира». Программа не признавала альтернативы: либо Гоминьдан уничтожит японский империализм, либо Япония уничтожит Китай. В то время как Чан Кайши говорил о необходимости установления «братских» отношений между Китаем и Японией, смельчаки из отрядов «синерубашечников» организовали убийства высших представителей японской и маньчжурской бюрократии, китайских коллаборационистов. Политика умиротворения японского агрессора раздражала «синерубашечников», усилились голоса в пользу установления единоличной диктатуры Чан Кайши. Последний, понимая, что судьба Гоминьдана, его личная судьба зависят во многом от умения в нужный момент найти соответствующий компромисс между различными группировками в партии, старался все же оправдывать политику умиротворения агрессии.

Китаю необходимо идти на уступки, объяснял он свою позицию слушателям офицерской школы в Лушани в июле 1934 г., поскольку он не подготовлен к войне ни в экономическом, ни в политическом и социальном смысле. Война привела бы к тому, что за три дня Япония овладела бы важнейшими стратегическими пунктами Китая. Один из основных выводов генералиссимуса: главный враг для Японии не Китай, а Советский Союз.

Весной 1934 г. соратник Чан Кайши Чжан Сюэлян возвращается из Европы. Казалось, еще совсем недавно, всего год назад, он прощался с гоминьдановским лидером в довольно сложной обстановке. Дунбэйская армия Чжан Сюэляна доставляла немало беспокойства императорской армии в восточной части провинции Жэхэ и западной части провинции Чахар. Чан Кайши получил ультимативное по своему содержанию послание японцев с предложением отвести войска Чжан Сюэляна южнее Великой Китайской стены. Послание подкреплялось военной силой. Передовые отряды японской армии продвигались к Великой Китайской стене. Чан Кайши отдал приказ Чжану отойти. «Молодой маршал» переместился со своими войсками (150 тыс. человек) в провинцию Шэньси. Это было вынужденное отступление. Чан Кайши не мог не знать, что армия его маньчжурского союзника плохо вооружена, нуждается в боеприпасах. Но все просьбы Чжана Сюэляна по этому поводу Чан Кайши оставлял без ответа. После того как японцы овладели провинцией Жэхэ, Чжан Сюэлян предпочел уйти в отставку, а остатки армии — численность ее уменьшилась наполовину — передать под контроль Чан Кайши. Среди высшего состава его армии вспыхнуло недовольство: вина за отставку «молодого маршала» возлагалась на Чан Кайши. Но была и еще одна причина. Многие, конечно, не ведали о тайной привычке Чжан Сюэляна. Курение опиума привело его в шанхайский госпиталь. Вылечившись от тяжкого недуга, Чжан отправился в Европу на год. И вот он по зову Чан Кайши возвращается в Китай и предстает перед соотечественниками будто бы совсем иным человеком: танцует, играет в гольф. Чан Кайши назначил Чжан Сюэляна заместителем командующего силами по подавлению «бандитов» в провинции Хэнань, Хэбэй и Аньхой. «Молодой маршал» принимает участие в нескольких антикоммунистических кампаниях.