Судьба китайского Бонапарта

12 декабря в Баоани, где находились резиденция КПК и правительство советского района, на митинге выступили Мао Цзэдун, Чжу Дэ, Чжоу Эньлай. Говорилось о Чан Кайши как о предателе интересов китайского народа. Раздавались настойчивые голоса с требованием суда над Чан Кайши, который привел бы к осложнению и без того тяжелого положения на фронтах сопротивления японскому агрессору. На совещании Политбюро ЦК КПК было принято в целом реалистическое, свободное от излишних эмоций решение, где содержался тезис о необходимости ради сплочения нации мирного разрешения конфликта. В письме Мао Цзэдуна и других лидеров КПК Нанкинскому правительству от 15 декабря все же содержалось помимо иных предложений требование лишить власти Чан Кайши и предать его суду.

14 декабря в Сиани был создан Чрезвычайный комитет объединенной антияпонской армии. Комитет возглавил Чжан Сюэлян. От КПК в работе комитета должен был принять участие ее представитель.

В Нанкине сианьские события были восприняты по-разному. Многие среди высокопоставленных правительственных чинов потирали руки: будущее Китая не может, как полагали они, ставиться в зависимость от Чан Кайши. Хэ Инцин требовал предпринять необходимые боевые акции по умиротворению мятежных генералов, мечтая заодно устранить чужими руками и Чан Кайши. В этом он надеялся на поддержку Токио. Японцы, а к ним примыкали немцы и итальянцы, подумывали о создании в сотрудничестве с Хэ Инцином прояпонского марионеточного правительства во главе с Ван Цзынвэем.

Претенденты на власть в Нанкине, казалось, не обращали никакого внимания на Мэйлин: стоит ли считаться со «слабой женщиной», которая озабочена прежде всего плачевным положением своего супруга. Но «слабая» Мэйлин заставила слушать себя, поскольку она говорила от имени могущественных семей Китая. Мадам разгадала план Хэ Инцина. Жертвой бомбардировки Сиани может быть ее муж, и она сделала все, чтобы этот план не осуществился. Хэ Инцин энергично занялся концентрацией военных сил с явным намерением нанести удар по мятежным генералам.

В Советском Союзе внимательно следили за тем, что происходит в Китае, центральные и местные газеты сообщали читателю новости о событиях в этой стране. Но была в СССР одна газета, судьба редактора которой непосредственно зависела от исхода сианьских событий. Речь идет о газете Уралмашзавода «За тяжелое машиностроение». На ее страницах подробно освещались, со ссылками на информацию из Японии, события в Сиани.

15 декабря… В Нанкине введено чрезвычайное военное положение, ибо командование нанкинским гарнизоном полагает, что некоторые круги в столице связаны с восставшими. Нанкинское правительство запретило публикации о восстании как в Китае, так и за границей. 16 декабря… Восставшие перебили охрану Чан Кайши, состоявшую из 50 человек. Назначенный временно председателем нанкинского военного совета генерал Фэн Юйсян послал телеграмму Чжан Сюэляну, в которой предложил себя на роль пленника вместо Чан Кайши… Чжан взял на себя полную ответственность за безопасность генералиссимуса.

Обязанности редактора газеты исполнял Николай Владимирович Елизаров. Его настоящее имя — Цзян Цзинго. Да, это был сын Чан Кайши.

Пока Чан Кайши находился в Сиани, Лю Сянь попытался прибрать к рукам правительственные учреждения и вооруженные силы в Чэнду, включая военную академию, подразделение военной полиции и даже местное отделение Гоминьдана. Согласно свидетельству американского дипломата, Лю вначале советовал Чжан Сюэляну не церемониться с пленником и избавиться от него. Сычуаньский милитарист выступил в поддержку Чан Кайши лишь пять дней спустя после похищения лидера Гоминьдана.

Американцы, как и англичане, уповали на мирное разрешение конфликта, они симпатизировали сианьским генералам, поскольку усиление сопротивления Японии в Китае, нажим на соперника чужими руками соответствовали их интересам. После начала сианьского инцидента английское и американское посольства активизировали контакты с Сун Цзьгвэнем, Сун Мэйлин, Кун Сянси.

Посол США Джонсон усмотрел в сианьских событиях пользу для Чан Кайши. Американский посол дал развернутую оценку событиям в Сиани: «Он был одиноким, холодным, жестоким человеком, у которого не было друзей; он не способен оказывать кому-либо доверие; его ненавидели те, кто усматривал наличие у него амбициозных устремлений к диктатуре. Несмотря на это, Чан Кайши получал их поддержку, поскольку они не видели в Китае человека, равноценного ему по способности внушать верноподданнические чувства. Когда Чжан Сюэлян захватил Чан Кайши, он декларировал призыв, который должен был быть популярным… Народ, однако, не слушал его; люди отвернулись от него и назвали Чжан Сюэляна предателем. А почему? Да, я думаю, это произошло потому, что действия Чжана, пленившего Чан Кайши, сделали внезапно Чан Кайши символом того, чего хочет китайский народ больше всего, конкретно: единства» [55].