Судьба китайского Бонапарта

К присяге в качестве «президента» был приведен «вице-президент» Ли Дэнхуэй. Это первый «президент» из числа политических деятелей — уроженцев острова. При вступлении в должность ему было 65 лет. Ли Дэнхуэй вырос на ферме на севере острова. В то время, когда Чан Кайши, выступая от имени гоминьдановского Китая, действовал под знаменами антигитлеровской коалиции, Ли Дэнхуэй, закончив с наградой среднюю школу, удостоился большой по тем временам для уроженцев Тайваня чести: был принят в императорский университет в Киото. Свою специализацию по экономике сельского хозяйства он продолжил в Тайваньском университете. В 1952 г. Ли Дэнхуэй продолжил образование в университете сельскохозяйственного штата США — Айова. Прежде чем стать в 1984 г. «вице-президентом», он побывал в должности министра без портфеля, мэром Тайбэя и губернатором провинции Тайвань.

С назначением на пост «президента» представителя коренного населения острова проблема Тайваня приобрела несколько иное звучание. Ведь сначала надежду на возвращение к власти на материке гоминьдановцы поддерживали лишенными здравого смысла планами «освобождения континента», а после смерти Чан Кайши — обращением к трем принципам: «национализму, демократии, экономическому процветанию» как основе объединения. Некоторые выходцы с материка давно уже горели желанием возвратиться на родину, повинуясь призывному голосу предков и предложениям руководства КНР.

Гоминьдановские лидеры в своем большинстве противостояли идее «один Китай — один Тайвань», которую с конца 50-х годов активно отстаивали тайваньские сепаратисты. Подобная идея развивалась вопреки давним традициям гоминьдановцев, грезивших созданием единого Китая. Приверженцы концепции «двух Китаев» расплачивались за свое упрямство свободой.

Все громче, особенно в оппозиции, звучат голоса, ставящие под сомнение идею объединения с материком. Многие дети гоминьдановской гвардии стали считать своей родиной Тайвань, они пополнили население коренных жителей острова. Вопросы в связи с этим возникают самые различные: могут ли сосуществовать социализм и капитализм в рамках единого государства? Нужно ли ставить под угрозу свой жизненный уровень (все же на Тайване ВНП на душу населения составляет 3600 долларов, а в КНР — 500)? В КНР на такого рода вопросы отвечают вполне определенно. Китайские руководители, выдвинув лозунг «одна страна — две системы», исходят из возможности тесного сосуществования различных социальных систем, при этом они подразумевают сохранение на длительное время на Тайване всех государственных институтов. Китайские эксперты, признавая более высокий уровень развития Тайваня, Гонконга, Макао, нежели КНР (выше среднего уровня континентального Китая), не скрывали и не скрывают воздействия западного опыта на китайскую экономику.

В КНР, встретившей свое 40-летие, углубляются процессы, которые выдвинули страну на новую ступень в экономическом и политическом развитии, повысили ее международный авторитет. По мере дальнейшего продвижения вперед, упрочения экономических предпосылок демократии в КНР военно-политические предрассудки времен «холодной войны» в отношениях между странами Дальнего Востока так или иначе должны все больше уступать место доверию, взаимопониманию в делах, выходящих по своей значимости далеко за региональные рамки.

Судьба старшего Чан Кайши оказалась тесно связанной с милитаристскими кликами, с тайными шанхайскими обществами, с прогнившей гоминьдановской бюрократией, которой вынесла свой вердикт революция 1949 г. Политический курс китайского Бонапарта, расставшегося с революционным наследием Сунь Ятсена, игравшего идеей единого фронта, как картой в рискованной игре, полностью обанкротился. В условиях рождения нового Китая, в муках освобождавшегося от тяжкого феодального прошлого планы Чан Кайши и его гвардии, настаивавшей на использовании силы для объединения с материком, выглядели фантазией оторванных от политических реалий авантюристов.