Судьба китайского Бонапарта

Чан Кайши хотя и говорил публично о большой роли советских военных советников, на деле ограничивал их деятельность. Невежественных генералов, окружавших генералиссимуса, беспокоила прежде всего личная судьба, их заботили привилегии, которые они стремились во что бы то ни стало сохранить. Люди, приехавшие из Советского Союза и воспитанные в духе иных человеческих ценностей, вызывали у них лишь подозрительность и недоверие. Но диалектика взаимоотношений между СССР и Китаем уже в то время отличалась гораздо большей сложностью, нежели это было показано историками в первые послевоенные годы. Культ личности Сталина не мог не бросить на эти отношения свою неприглядную тень. Советские военные советники не были изолированы от событий в своей стране, где репрессии захлестнули и Наркомат обороны. В ведущих управлениях Генерального штаба в 1937 г. практически сменилось все руководство, обстановка слежки, всеобщего недоверия сковывала деятельность и военных специалистов, вовлеченных в китайские дела. В то же время в условиях культа личности Сталина появились благоприятные условия для деятельности различного рода приспособленцев, авантюристов, обязанных сталинскому покровительству своей карьерой. Одним из таких деятелей был полковник Власов. Последний, как вспоминал М. С. Шмелев, состоял при ставке Янь Сишаня. «Сталинский полководец» не стеснялся в средствах. Он усердно пишет рапорты на имя Чан Кайши. Один из таких рапортов пришелся по душе генералиссимусу, поскольку в нем русский советник «разоблачил» маневры его соперников. Услуга за услугу. И Власов становится кавалером высшего ордена Золотого дракона. Лавры великого полководца не дают Власову покоя. С его благословения издается плакат, на котором изображены Янь Сишань, Власов, возглавляющие устремившиеся в бой против японцев войска. Поведение Власова не остается не замеченным в группе советников. Был поставлен вопрос об исключении Власова из партии. Но из Москвы ему протянули руку помощи, и он, будучи отозванным из Китая, вновь оказывается на коне и пишет рапорты на своих начальников, которые многие считают ординарными доносами. И вот уже Власов — генерал-майор, а на его груди новенький орден Боевого Красного Знамени. «Товарищ Сталин оказал мне доверие…» — говорил и писал нередко Власов. Перешедший в годы войны на службу к гитлеровцам, Власов был казнен за предательство Родины. Но не такие люди, как Власов, делали погоду в отношениях между СССР и Китаем. Из 3600 советских военных советников подавляющее большинство честно выполняло свой долг.

К 40-летию разгрома милитаристской Японии политическая академия ВМС Китая опубликовала материалы о советской помощи Китаю во время антияпонской войны. Согласно этим материалам, СССР с 1938 по 1940 г. предоставил Китаю кредиты на сумму 450 млн долларов в виде оружия; с октября 1937 по сентябрь 1939 г. из СССР было поставлено в Китай 980 самолетов, более 80 танков и 1300 орудий.

Японцев не устраивали развитие связей СССР с правительством Чан Кайши, рост советской военной помощи гоминьдановскому Китаю, и они усилили военное давление на гоминьдановский режим.

Захват японцами Гуанчжоу и Уханя несколько подорвал тезис Чана о том, что не следует идти на большие жертвы, чтобы удержать какой-либо город. Ведь после новых успехов японского оружия на китайской земле вновь в рядах Гоминьдана вспыхнули раздоры, наносившие ущерб престижу партии и ее лидеру. Потеря Гуанчжоу и Уханя привела к росту недовольства политикой Чан Кайши среди населения Юга. Видный гоминьдановец Евгений Чэнь потребовал устранить Чан Кайши с поста главнокомандующего. «Японское вторжение, — говорил он, — распространилось на самые богатые районы Китая. Мы не можем спасти Китай и самих себя от завоевателя, если будем думать, что Чан Кайши выиграет войну… Оскорбительно представить себе, что Чан Кайши есть лучшее, что может породить нация» Приверженец Сунь Ятсена, каким прослыл Чэнь, вел себя вызывающе. Чан Кайши такого не прощал.

Чан Кайши ощущал давление не только слева, но и со стороны прояпонских элементов. Успехи японцев, рассчитывавших военным давлением вынудить гоминьдановцев стать на колени, не привели, однако, к желаемым для Токио результатам. В декабре 1938 г. премьер-министр Японии Коноэ, отмечая новые победы императорской армии — захват Гуанчжоу и уханьского трех-градья, пригрозил Чан Кайши: если Национальное правительство не прозреет, будет придерживаться политики сопротивления Японии и сотрудничества с коммунистами, то военные действия будут продолжаться до полного уничтожения врага. Если Чан Кайши не покорится, намекнул при этом Коноэ, то найдется и другое «китайское правительство», с которым империя будет иметь дело.

Японские политики решили ввести в игру возглавлявшего гоминьдановский Политический совет Ван Цзинвэя. Подготовка началась заранее…