Судьба короля Эдуарда

Ни государство, ни общественное мнение не оспаривали, что близкие принца Уэльского, его брат, например, его доверенные друзья, безусловно поняли благотворность союза и поощряли дружбу, определять форму которой никто не имел права. Они были одной человеческой породы — во всей фигуре маленькой женщины с чистым лбом, правильными чертами лица, с высокими, четко очерченными бровями сквозило изящество, ее легкая фигурка прекрасно сочеталась с обликом принца, а вдвоем они едва весили сто килограммов. Даже не зная, кто эта пара, прохожие оборачивались им вслед, настолько поразительна была их удивительная физическая гармония.

Всем, кто любил принца, оставалось только сожалеть, что эта женщина лишь в сорок лет встретилась с мужчиной, которого ей суждено было преобразить таким чудесным образом; принц тоже достиг сорокалетнего возраста, прежде чем обрел ее.

Миссис Симпсон, как и принц, вела светскую жизнь; это означает, что она почти никогда не оставалась одна, что каждое утро она вычитывала в своей записной книжке программу предстоящего дня: прогулка, ланч, коктейль, чай, обед, театр, встречи в клубе — все чувства и волнения не выходили за рамки означенных мероприятий. Такой жизненный опыт не давал умной и способной любить женщине возможность принимать истинное участие в душевной жизни другого человека; точно так же и принц был лишен этой возможности в силу своего происхождения и титула.

И все-таки они сумели стать друг для друга всем.

После свадьбы Эдуард рассказывал одному другу: «Она была первой женщиной, которой действительно интересно было, чего я добиваюсь своей работой, она расспрашивала о том, что меня волнует, а не расточала льстивые комплименты».

VIII

Страсть принца Уэльского к Уоллис Симпсон омрачила последние годы жизни его отца.

После болезни Георг V стал очень популярен. Первые шаги в качестве короля он делал довольно неуверенно, к тому же признанию мешало сравнение его с отцом — предшественник Георга V на троне был фигурой гораздо более яркой и интересной. Первым поступком, расположившим к нему нацию, было участие монарха в снятии с мели затонувшего миноносца — после этого он приобрел репутацию храбреца. У него хватило смелости и принять имя Георг, что тоже пошло ему на пользу.

После болезни Георг V остался в Англии, вместо того чтобы отправиться долечиваться куда-нибудь на воды, на зарубежный курорт. Он был первым королем, говорившим по-английски без немецкого акцента, и это тоже сослужило ему хорошую службу. Некоторое время на него были обижены лорды, потому что при его правлении они утратили свои полномочия, но в конце концов даже самые непримиримые убедились, что это стало лишь завершением процесса, начавшегося до восшествия на престол Георга V.

Постепенно Георг V стал идеалом среднего класса, который восхищался образцовым ведением хозяйства на королевской ферме, безупречной семейной жизнью короля, осмотрительностью его официальных речей и, в конце концов, его зонтом. Каждое утро король звонил своей сестре, каждое утро он вкушал неизменный датский суп: это умиляло простых людей. Как-то на Рождество король пригласил своего кузена, датского короля Христиана, и тот привез ему особый суп — такой они часто вместе едали во Фреденсборге во времена молодости: то была похлебка из пива с толчеными сухарями, которая по-датски называлась oellebröd. Народ радовался: два самых старых короля Европы благодаря тарелке супа вспомнили свою юность.

То, как король на протяжении многих лет выполнял свои обязанности, гарантировало правящей элите, что Георг V в силу склада ума, личных стремлений и убеждений ни за что не станет подвергать опасности монархию, а значит и все устройство государственной машины. На стене своего рабочего кабинета король повелел начертать следующее: «Вразуми меня следовать установленным правилам».

На народ он производил впечатление доброго отца семейства. Деятельная забота его жены о поддержании при дворе нравственности, не допускавшей ни малейшей фривольности, даже если она выражалась в виде таких безобидных на первый взгляд вещей, как короткие платья; появление по торжественным случаям на дворцовом балконе королевской четы с внучкой, которую королева укрывала под своим зонтом, — обо всем этом английский буржуа любил читать в газете или с удовольствием рассматривал на фотографиях; когда же радио доносило голос старого короля до самых глухих уголков Империи, миллионы людей убеждались, что его правление — великое.

За полгода до смерти короля отпраздновали его семидесятилетний юбилей, и чувства народа проявились с такой сердечностью, что сам Георг был искренне удивлен. Это был большой, поистине народный праздник. Каждый город хотел придумать нечто оригинальное, чтобы отметить юбилей государя, и муниципальному совету какого-то городка даже пришла светлая мысль пускать в день рождения короля детей младше четырнадцати лет на взрослые фильмы, куда они обычно не допускались.