Судьба ликвидатора (СИ)

  - Но ведь человек живет не только ради исполнения служебного долга. - Робко попытался возразить Богдан.

   Эти слова привели генерала в ярость.

  - А для чего еще? - уставился он на подчиненного и, не услышав ответа, продолжил. - Тебе, что, красивой жизни захотелось? Хочешь получать все удовольствия сразу? Прохлаждаться в Германии за государственный счет, ни в чем себе не отказывая и при этом держать под бочком сдобную немочку? - Он перевел дыхание и прищурился, - Кстати, не такая уж она и раскрасавица. Я видел оперативные снимки. Таких, как она - пучок на пятачок...Или что, у немок не так все устроено, как у наших баб?

   Богдан с яростью сжал свои кулаки под столом. В этот момент ему очень захотелось встать и ударить сидевшего напротив него мужлана. Его лицо побагровело от ярости и еле заметно начал дергаться левый глаз, но он сдержался.

  - Товарищ генерал. - Встал по стойке "смирно" Сташинский, - Разрешите идти оформлять документы на отпуск?

   Богдан понял, что продолжать этот разговор не только бесполезно, но и не безопасно. Генерал в свою очередь отметил для себя реакцию подчиненного и осознал, что в последней фразе перегнул палку. Он вновь по-отечески улыбнулся.

  - А вот держать себя в руках, ты так и не научился. - Констатировал он. - Для разведчика это очень серьезный недостаток.

   Он вытащил из стола пачку папирос "Казбек" и подвинул ближе к Сташинскому хрустальную пепельницу.

  - Кури, Богдан, я знаю, что это твои любимые папиросы. - Совсем доброжелательно произнес он. - На меня не обижайся. Слишком много в тебя вложено сил и средств, чтобы из-за какой-то женщины все рухнуло.- Генерал уже старался подбирать более тактичные выражения. - Ты пойми, впереди тебя ждет еще одно задание, намного серьезнее предыдущего. А в дальнейшем, я намерен предложить твою кандидатуру для работы на нелегальном положении в Западной Европе, а это уже совсем другой риск и другая ответственность.

  - Я понимаю, товарищ генерал. - Ответил Сташинский, вновь усаживаясь на стул. - Но поймите и Вы меня. Я люблю эту женщину и другая мне не нужна.

   Лицо начальника стало серьезным, на его щеках заиграли желваки. Он отвернулся к окну и забарабанил костяшками пальцев по крышке стола.

   Богдан посмотрел на хозяина кабинета, ожидая его ответа, и закурил.

  - Хорошо. - Наконец согласился тот. - Пока ты будешь в отпуске, мы тщательно проверим твою немку. И если у нас не появится к ней серьезных претензий, ты сможешь с ней встречаться дальше, но только при одном условии, - он многозначительно посмотрел на Богдана, - она не должна знать, кто ты есть на самом деле.

  - Обещаю Вам, Степан Федорович, - радостно воскликнул Сташинский, - Можете во мне не сомневаться.

  - А теперь иди, оформляй документы на отпуск. - Отрезал генерал. - Надеюсь, что ты меня правильно понял.

   Он не подал на прощание руку Сташинскому, а лишь отмахнулся от него, как от назойливой мухи и вновь погрузился в изучение лежавшего на столе документа.

   Г Л А В А 13

   Почти целый месяц, проведенный Сташинским в одном из профилакториев Подмосковья, показался ему бесконечным и, пожалуй, самым нудным периодом в его жизни.

  Медицинские процедуры для абсолютно здорового организма, паровые диеты, после обильной и жирной немецкой кухни и общение с пенсионерами, все это в комплексе действовало на него удручающе. Он не знал, чем себя занять. После нескольких лет, проведенных за границей, советская литература его уже не интересовала, отечественные кинофильмы казались наивными, а люди, в сравнение с немцами, невежественными и закомплексованными. Его сверстников в этом учреждении оказалось совсем не много, да и те Богдана мало привлекали. Он привык быть одиночкой и поэтому находил внутреннее умиротворение только в одиночестве. Все это время он гулял по мрачному осеннему парку и думал об Инге. С ее именем он ложился спать и просыпался, видя перед глазами ее образ. Он считал каждый проведенный день в профилактории, как день, приближающий его встречу с любимой девушкой. Однако, после окончания этого отпуска, для него, как гром среди ясного неба, прозвучало известие о том, что впереди его ждет еще один месяц в Подмосковье на учебной базе КГБ.

  - Советский разведчик, как любой другой отечественный специалист, должен совершенствоваться и развиваться, иначе он начнет деградировать.- Почти приговором прозвучали для него слова начальника кадрового аппарата. В его положении спорить было глупо, поэтому Богдан смирился и вновь продолжал жить ожиданием встречи с Инге.

   Только к концу декабря он, наконец, опять появился в Берлине. За последние пять лет Богдан впервые так долго находился на Родине, однако, к своему удивлению, отметил, что настоящим домом для него теперь стал именно Берлин. Его настоящая семья осталась в далеком прошлом и возвращаться к ней у него не было ни желания, ни возможности. Теперь у Сташинского появились другая жизнь и другие интересы. Здесь в Германии у него была квартира, работа и самое главное - любимая женщина, ради которой хотелось жить.