Судьба офицера

За неделю, проведенную в Бакуриани, Иракли и Татьяна надышались чистейшим горным воздухом, напились целебной воды прямо из источников и накупались в серных бассейнах. Они вернулись в Кахетию довольные, что чудесно провели «медовую неделю», не уезжая далеко от дома.

Заканчивался отпуск, и они стали собираться домой, в Сибирь. Однажды вечером Татьяна вместе с дочерью Тамары готовили стол к ужину. Не хватало хлеба. Иракли уехал в соседнее село попрощаться накануне отъезда с друзьями. Татьяна решила сама отправиться в местную пекарню, где круглосуточно продавался горячий шотис. Тамарина дочь тоже пошла с ней. Купив вкусный хлеб и откусывая маленькими кусочками, они возвращались домой, но не по центральной улице, где было пыльно от проезжавших машин, а по тихой соседней улице. Татьяна издалека заметила высокий красивый кирпичный дом с красной черепичной крышей. Да и по обе стороны улицы было еще несколько красивых домов – здесь жила местная элита. Подойдя ближе, она обратила внимание на длинный автомобиль, на котором стояла надпись по-грузински «Полиция». А за полицейским автомобилем – Татьяна удивилась – стоял знакомый ей белый Мерседес, принадлежавший отцу Ираклия, на котором Иракли еще в обед должен был уехать в соседнее село к друзьям. Татьяна остановилась. Из-за забора распространялся запах шашлыка. Во дворе слышались голоса. Среди голосов она отчетливо различала голос Ираклия. Татьяна осторожно открыла высокую кованую дверь и вошла во двор. За столом под навесом сидели двое мужчин. Увидев входящую Татьяну, Иракли изменился в лице и медленно поднялся. Другой мужчина, грузный полицейский с большими звездами на погонах, повернулся и уставился на незваную гостью. Мгновенно в сознании Татьяны всплыли картины из далёкого прошлого: лес, проливной дождь, размытая дорога, грузовик и два негодяя в кабине… Она потеряла сознание.

Придя в себя, она увидела Тамару, сидящую рядом с диваном на стуле. Тамара улыбнулась, что-то сказала, потом быстро поднялась, вышла и вернулась вместе с Ираклием. Он взял Татьяну за руку и стал что-то говорить. Татьяна одёрнула руку и отвернулась. Затем пришел отец, а за ним – мать. Немного побыв, все вышли, осталась только Тамара. Она нагнулась к Татьяне, поцеловала её в лоб и сказала: «Не волнуйся, я – с тобой!» Татьяна в слезах повернулась к ней и ответила: «Скажи ему, чтобы немедленно отвёз меня – Татьяна помедлила – отвёз меня в Сибирь».

До самого Томска Татьяна не проронила ни одного слова, ничего не ела, только пила воду из большой пластиковой бутылки, которую засунула ей в сумку Тамара. Собрав свои вещи, она уехала в деревню.

Иракли после отпуска приступил к работе. Однажды секретарь подала ему почту из Новосибирского областного военного суда. В повестке ему приказывалось прибыть в суд для дачи показаний в качестве свидетеля по делу … и указывалась знакомая ему фамилия из Грузии. Иракли ясно понимал, что после первых же показаний его статус свидетеля быстро переквалифицируют в статус обвиняемого с соответствующими последствиями. А обвинять его было в чём: сокрытие сведений о преступлении; игнорирование розыска преступника, объявленного в международный розыск; контакт с преступником. Иракли вспомнил долгие, недавние разговоры с отцом, советы матери…

Георг сидел у себя в кабинете директора новообразованного концерна, когда натужно зажужжал старый факс-аппарат. Георг не выбрасывал его лишь по одной причине: через него он принимал факсимильные сообщения из дальних регионов, где еще не был распространен интернет. Он дождался, когда жужжание прекратилось, и подошел к аппарату. Оторвав кусок ленты с принятым сообщением, он прочитал короткий текст: «Татьяна вернулась в деревню». Рядом стояло имя подружки Татьяны из далёкой сибирской глуши. Вечером Георг сообщил новость Кароле и сказал, что ему нужно съездить в Сибирь. Карола всегда считала, что её муж поступает как настоящий мужчина, и никогда не препятствовала ему. Утром, провожая Георга в дальний путь, она сердцем чувствовала, что он не вернётся.

После долгих лет отсутствия Георг вновь возвращался в родную деревню. Та же единственная на всю деревню улица; те же, еще больше покосившиеся бревенчатые дома; те же, но уже охрипшие, собаки. Подойдя к Татьяниному дому, он с удовлетворением отметил, что дом хорошо отремонтирован, и от нового забора к крылечку дома вела асфальтированная дорожка. «И где же брат раздобыл асфальт?» – подумал он. Уже вечерело, и в доме горел свет. Взявшись за дверную ручку, он ожидал, что дверь в это время должна быть закрытой, но она легко открылась и впустила «блудного сына» внутрь дома.