Судьба ополченца

Что ни портрет в картине — то целая история испытаний человека огнем и мечом. Короленко застала война в Литве, где стояла его часть, вскоре оказавшаяся в окружении. Первые месяцы войны были для нас трагическими, огромным моральным и материальным поражением, враг рвался вперед, нанося сокрушительные удары авиацией и наземными частями, моторизованные войска противника двигались на больших скоростях, рассекая и окружая соединения наших армий, что и случилось с частью, где служил Короленко, командуя артбатареей. В этом трудном критическом положении, когда десятки тысяч наших солдат и командиров попадали в плен и окружение, находились среди них смелые из смелых, собиравшиеся группами и действовавшие по своим представлениям, как нужно вести себя в этих условиях, стремившиеся выполнять присягу всеми средствами, которые есть в их руках, — выполнять присягу и быть ей верными без всяких приказов, имея один внутренний приказ: убить врага, ослабить его хотя бы на одного человека, чтобы не дать ему пройти в сердце России.

Такой группой были семь человек из окруженцев в Литве: Дмитрий Тимофеевич Короленко, Геннадий Любое, Емельянов Семен, Николай Непомнящий, Михаил Розанов, Толстых Михаил Егорович и Алексей Мамаев. Каждого из этих людей я знал, будучи в партизанах, с некоторыми дружил. Особенно доверительными были отношения с Короленко, по его рассказам я и узнал историю прихода его группы в бригаду.

Они двигались на восток в надежде найти наши части, чтобы опять встать в строй и драться с врагом. Но это оказалось очень непросто. Пробирались лесами, выходя иногда к поселкам и хуторам, чтобы попросить еды. Прошли литовскую границу и, выйдя на территорию Белоруссии, убедились, что план догнать наши войска осуществить не удастся, фронт откатывался с большой скоростью. Все чаще приходила мысль, что необходимо действовать, а не ходить, — нужно бить врага здесь, нужно становиться боевой группой. Уж очень унизительно, будучи кадровыми военными, просить у крестьян хлеб и спрашивать, нет ли немцев в деревне, но не за тем, чтобы вступить с фашистами в бой, а чтобы спрятаться. В одной избе дадут хлеба и еще молока предложат, а в другой скажут:

— Воевать надо было! А теперь ходите по ночам да побираетесь.

Больно трет от этих слов ремень автомата.

На диске у Короленко выцарапаны буквы «ДК», это еще с тех времен, когда часть Дмитрия получила первые автоматы «ППШ», тогда казалось, что этим оружием можно остановить любого врага. Правда, в группе всего три автомата, но тем больше ответственность за них. Всего на вооружении, кроме автоматов, группа еще имела четыре карабина, запас патронов, пять гранат, два пистолета, бинокль, компас и несколько перевязочных пакетов. Люди шли хмурые, усталые.

Однажды во время привала Короленко сказал:

— Раз мы идем группой — значит, военные. Хоть малое, но подразделение. Должны быть порядок и дисциплина. Нужно установить дежурства, ставить часовых, когда делаем привал и ночью.

Все согласились, и с этой минуты как бы само собой было признано, что он, Дмитрий, сделался старшим.

Сразу что-то изменилось в настроении людей. В группе появился командир. У Короленко голос чуть с хрипотцой, голос, несущий силу убежденности, человека решительного, всегда знающего, чего он хочет. Любов Гена рядом с ним кажется очень мягким и застенчивым, но его уважает Короленко — это уже характеристика. Любова избрали комиссаром и начальником штаба. Николай Непомнящий — красивый и очень жизнерадостный, смотрит на мир и как бы видит то, чего ты не можешь разглядеть, но у тебя чувство появляется, что все будет хорошо; сильная его фигура успокаивает, с этим человеком все можно преодолеть. Непомнящий, Розанов, Толстых и Мамаев — рядовые, Емельянов — старший лейтенант, Короленко — лейтенант, Любов — младший лейтенант, все три офицера коммунисты, остальные комсомольцы.

Группа шла, избегая дорог, заходили в деревни прячась. Кривятся губы у Короленко, а глаза из серых делаются светлыми: горько, лучше не помнить, не вспоминать, что ты, командир Красной Армии, носишь два диска в сто сорок патронов и ни одного выстрела не сделал по врагу; и партбилет у тебя надежно спрятан, за подкладкой сапога хранишь, а сам идешь и на своей земле боишься идти во весь рост, пригибаешься, от одного вида полицая сразу спину показываешь. Нет, нельзя все время ходить и прятаться! Надо этих гадов гонять и бить, чтобы не ржавел ствол автомата! Огнем его надо чистить!..