Судьба открытия

— Хайль Гитлер! — вскочив, ответил Отто. И добавил: — Господин доктор, я давно хотел обратить ваше внимание… Этот швейцар Ритц… помните, он сослался: «Нет денег платить членские взносы»? Между тем — я своими глазами видел — он покупает себе маргарин! Даже больше: жилет себе новый купил! И вообще — как можно в такой лаборатории…

— Зо, — глубокомысленно качал головой доктор, — зо… Я сам так думаю: надо покончить с этим. Надо просто передать в гестапо!

— Кроме того, — продолжал Отто, — если позволите… Не в вашей лаборатории, господин доктор. Но к вашему мнению прислушивается даже господин председатель правления концерна… сам господин Герман Шмиц…

— Что вы хотите?

— Хочу сообщить, что служащий фармацевтического отдела «И. Г. Фарбениндустри» Лотар Кольхорстер — враг нового порядка. Он хитрый, осторожный человек. Но втайне, в глубине души, даже о фюрере непочтительно…

— Как вы назвали?

— Лотар Кольхорстер.

Доктор записал в настольном календаре: «Лотар Кольхорстер, фармацевтический отдел И. Г.»

Отто Крумрайх через час уехал на вокзал.

У матери он провел неделю. Потом вернулся во Франкфурт на Майне, но доктору Фрейндлиху уже не пришлось встретиться с ним. Фрейндлиху позвонили из полиции.

— Ваш подчиненный, — сказали по телефону, — лаборант Крумрайх, убит в своей квартире… Убийца кто? Пока неизвестно. Как говорят, лишь накануне он возвратился из отпуска. Это верно? Ночью его убили, да. Вы извините, придется побеспокоить вас. Заедет к вам следователь. Это, — успокоили, — обычная формальность. Ну, задаст несколько вопросов. Десять минут вашего времени… Да, да, простая формальность. Это всегда так бывает. Это обычное дело.

Восточный фронт теперь не радовал Гитлера.

С каждым месяцем слабели фашистские силы и крепла мощь Советского Союза.

Советские люди сражались за любимую Родину, боролись с теми, кто принес неисчислимые страдания. Поэтому они были бесстрашны и поэтому побеждали. Многомиллионный народ был исполинским сжатым кулаком — Красная Армия и ее могучий тыл, трудившийся не покладая рук для дела победы. Весь советский народ жил единой страстью, единой душой его была партия большевиков: она сплотила всех, направляла усилия каждого в общее русло, вооружала мудростью, вдохновляла возвышенностью целей. И тяжкие, нестерпимо тяжкие удары падали теперь на голову фашистского захватчика.

«Время, когда гитлеровская клика, — сказал в те дни товарищ Сталин, — буйно шумела по поводу завоевания немцами мирового господства, осталось далеко позади. Теперь, как известно, немцам не до мирового господства, — не до жиру, быть бы живу».

Гитлер, конечно, просчитался. Жестоко просчитался.

Шли месяцы, и ближе, ближе подступал к Германии восточный фронт.

Наконец настал час, когда Красная Армия очистила от врагов родную землю. Как крысы тонущий корабль, покидали Гитлера его союзники.

Обеспокоенные успехами Советского Союза, Англия и США — до сих пор они медлили с этим — высадили свои войска на европейский континент. Тайная мечта о поражении «большевиков» не оправдалась; правительства Англии и США решили, пока не поздно, захватить хоть часть Европы.

Германия билась уже, сжатая в тисках двух фронтов — с востока и запада. Красная Армия перешла за рубежи своей страны. Она уже несла освобождение миллионам порабощенных — в Румынии, Болгарии, Венгрии, Чехословакии, Польше.

А Эмма Крумрайх по-прежнему жила в своем поместье и долго не могла поверить, что «большевики» не сегодня-завтра вторгнутся в Германию. Только когда донесся гул артиллерийской канонады — Красная Армия вступила в Восточную Пруссию, — когда потянулись по дорогам потоки беженцев, когда, сидя на простом возу с вещами, проехала мимо фрау Иоганн фон-Шлиппе, Эмма заплакала и спохватилась: надо бежать!

В суматохе исчезли куда-то русские «девчонки». Разбежались куда-то слуги. Даже лошади исчезли из конюшни.

Эмма плакала беспомощными старушечьими слезами.

— Пойдемте, — сказала ей горничная Матильда; они только двое остались в опустевшем поместье — горничная и хозяйка.

Эмма посмотрела в окно. Увидела: во двор идут солдаты, эсэсовцы, топчут запорошенные снегом клумбы, устанавливают — с ними въехал автомобиль — прямо перед верандой, где летом она любила пить кофе, неуклюжий шестиствольный миномет.

— Господи! — простонала она.

— Фрау, заклинаю вас, пойдемте! — кричала Матильда. — Фрау, фрау! — и толкала хозяйку к двери.

Выстрелы затрещали очень близко. Во двор въехал другой автомобиль — с минами.

Побледнев, накинув на плечи беличью, присланную Готфридом из России шубу, Эмма побежала следом за Матильдой.

За углом дома грохнул русский снаряд — из окон со звоном посыпались стекла. Холодный ветер мёл по асфальту колючие снежинки.

Она замедлила шаг, ощупала карманы. «Боже мой, — подумала, — даже денег с собой нет! Только ключ от сейфа. Может, вернуться?»

В это время во дворе взревел шестиствольный миномет, и снова взорвался русский снаряд. Посыпались камни и щепки.