Судьба открытия

— Куда идет Россия? В какую пропасть катится? — восклицал он, потрясая рукой. — Рабочие, я прямо вам скажу, неспокойны! Авторитет правительства падает с каждым днем! Полиция беспомощна!

Лисицын — в наспех повязанном галстуке, всклокоченный — молча сидел перед гостем. Пристально глядел на рисунок скатерти («Вот если бы химическая активность новых зерен…»).

— Поведайте мне про Лутугина, — попросил Завьялов. — Подробностей жажду. К нам в провинцию новости из столицы, вы понимаете, скудно весьма…

— Что про Лутугина?

— Ну как — что! Последняя сенсация…

— Я его видел год… — Лисицын поднял брови, — нет, больше двух тому назад. Два с лишним года.

— И ничего не слышали теперь? Да быть не может!

— Не знаю ничего.

— Господи! Не слышали? Анекдот, честное слово! Столичный житель, ха-ха!

Завьялов всплеснул руками. И тут же, покровительственно посматривая на Лисицына, рассказал, что профессор Лутугин уволен из Геологического комитета по «третьему» пункту, без объяснения причин, в связи, как говорят, с его революционной деятельностью. А в Горном институте Лутугин сам подал в отставку. Предвидел, говорят, что его тоже должны уволить, что студенты ответят на его увольнение забастовкой — не захотел навлечь неприятности на них.

— Какая поза! Жест, претендующий на благородство!..

— Не доходило до меня как-то, — искренне удивлялся Лисицын, — не знал совершенно… Да что вы, первый раз слышу!

Проводив гостя, он вернулся к микроскопу. Но, сев, задумался. Будто неладно теперь на душе. Где-то идет борьба за идеалы, люди совершают подвиги — вот, например, профессор Лутугин… А он, Лисицын, отгородился от всей жизни. От всех общественных интересов и тревог. Живет затворником в лаборатории. Хорошо ли, честно ли это?

Впрочем, его искания в науке — разве не служение народу?

Сощурившись, он начал глядеть в микроскоп. Оказывается, есть две разновидности зерен — темно-зеленая и чуть посветлее. Надо сравнить их, проверить, испытать в отдельности. Нет, он со своей дороги не свернет!

Самым важным событием 1903 года Лисицын считал очередной труд Тимирязева — лекцию об усвоении углекислоты растениями. Лекция была прочитана по приглашению Британского королевского общества в Лондоне; Тимирязев издал ее брошюрой под названием «Космическая роль растения».

Внимательно прочитав брошюру, Лисицын прошелся по комнате. Не написать ли о своей работе Тимирязеву в Москву? Потом он вспомнил: «…малому, но ревностному почитателю науки суждено вас опечалить…» Решил: никаких писем не нужно. И с гордостью подумал, что уже и без советчиков справится — на это у него хватит сил и способностей.

Вскоре после Нового года все заговорили о происшествиях в Порт-Артуре. Лисицыну это казалось до нереального нелепым. Однажды, бегло просмотрев свежую газету, он пожал плечами: зачем люди воюют?

— Что японцам надо? — спросил он у Егора Егорыча.

— Да ваше благородие, — ответил старик, — японский царь на Россию умыслил. Нетто можно стерпеть? Силен, видать: корабли потопил в Портартурске. Мы на злодея…

— А! — сказал Лисицын. — Мудрят чего-то люди! Ерунда! — И, оставив газету, принялся смешивать порошки в прозрачных стаканчиках — бюксах.

К началу японской войны его лаборатория выглядела уже не так, как прежде. Все здесь теперь сложно и солидно было сделано. Главное, он не зависел уже от погоды: солнце удалось заменить электричеством. На длинном лабораторном столе посреди комнаты стояло в ряд с полдюжины зеленых стеклянных приборов. Их окружали усовершенствованные свечи Яблочкова. Латунные экраны скользили на роликах, загораживая от глаз ослепительный свет. Во всей квартире чувствовался жар дуговых ламп. Подходя к приборам, Лисицын надевал темные очки.

По вечерам, выключив в лаборатории ток, он обычно глядел на меркнущие, остывающие угольные стержни; все погружалось во мрак, а он не торопился уходить. Любил подумать несколько минут, облокотившись в темноте о стол.

Хотелось верить, что позади уже добрая половина труда. Вон там, в банках с притертыми пробками, лежат сухие зеленоватые комочки. Они — это листья растений после сложнейшей и тщательной обработки. Комочки содержат уже не хлорофилл, а новое стойкое вещество, в присутствии которого удается синтез углеводов. Комочки служат в фильтрах долго и не портятся ничуть. Они — это настоящая победа над природой.

Только медленен еще процесс. Углеводы возникают, пока вода течет сквозь фильтр лишь по каплям. И наряду с глюкозой и крахмалом еще образуется примесь бесполезных сахаров.

Что-то еще не разгадано — быть может, какая-нибудь мелочь. Лисицын убеждал себя: скоро он поймет неясное, преодолеет, и тогда решит задачу синтеза уже в больших масштабах.

Время между тем шло. На полях далекой Маньчжурии сражались и умирали солдаты. В России вспыхивали стачки, восстания; была глухая, тяжкая и беспокойная пора.