Судьба планеты

Ныряя в небольшие балки и выскакивая на пригорки, машина уверенно мчалась вперед, навстречу багровому шару, который то появлялся во всей своей неземной красоте, то исчезал, оставляя после себя полыхающее небо, на котором густо-бордовые, с множеством оттенков цвета плавно переходили в более светлые и нежные тона, пока не приобретали ярко-фиолетовый оттенок, а затем и вовсе не растворялись в вечернем небе. Удивительное зрелище.

И никто из них не подозревал, что непредвиденные обстоятельства уже поджидают их, и что вообще произойдут события настолько невероятные, что если бы он, Николай Иванович Паненков, не был личным участником и свидетелем этих событий, то вряд ли поверил в их истинность. Но не поверить было невозможно, так как он действительно все или почти все видел собственными глазами, да и не только он один.

-- Ты что замолчал, о чем думаешь? -- спросил Николай Сергея.

-- Да так, ни о чем. Посмотри, какой сегодня необыкновенный закат.

Некоторое время ехали молча и Сергею в эти мгновения все земные дела, в том числе и его личные, показались просто суетой. Его полностью захватило это удивительное и редкое по красоте зрелище. Он вдруг отчетливо ощутил, как в нем возникло и с каждой секундой все больше разрасталось чувство необъяснимой радости. Словно сквозь сон донесся голос Николая:

-- Согласен, зрелище что надо. Действительно необыкновенно красиво! Жаль только, что оно сейчас исчезнет.

-- Причем навсегда, -- задумчиво продолжил Сергей, а затем с грустью добавил:

-- Что поделаешь, в мире нет постоянных величин и, как говорили древние, в одну и ту же реку не войдешь дважды.

-- Такова жизнь, -- назидательным тоном произнес Николай и повернулся к окну, словно предлагая молча любоваться умирающей красотой вечернего неба.

Самое неприятное время для водителя -- сумерки. Когда нет еще смысла для водителя включать фары, но и без них уже плохо различаешь дорогу. В это время все предметы, попадающиеся вдоль обочины расплываются, приобретают странные и причудливые формы, а их силуэты движутся как живые.

-- Сбавьте скорость и будьте внимательнее, -- спокойно и в то же время тоном, не терпящим возражения, сказал водителю Сергей.

Сумерки быстро сгущались. Включили фары, и сразу на душе у всех сидящих в машине стало как-то спокойнее и даже веселее.

-- Скажи, Сергей. Ты мог бы в двух словах объяснить, чем ты сейчас конкретно занимаешься и что за приборы вы вмонтировали в ракету? Если, конечно, это не секрет. Нет, я, естественно, слышал о твоих работах, но, честное слово, за всей этой армейской суетой и текучкой мало что читал. Да и труды твои почти не печатались в популярной литературе, а академические сборники мы не получаем.

-- Ладно, не оправдывайся, -- снисходительно улыбнулся Николаю Сергей, а затем будничным тоном, как бы между прочим, добавил:

-- Видишь ли, я решил подправить общую теорию относительности Эйнштейна.

-- Теорию Эйнштейна? -- изумился Николай. -- Ну ты даешь! Во куда хватил! Насколько я помню, теория относительности Эйнштейна всегда была аксиомой в физике.

-- Да, была, к сожалению.

-- Почему была и почему к сожалению? -- все более поражаясь ответам Сергея спросил Николай.

-- Видишь ли, нам, людям, свойственно обожествлять не только авторитеты, но и их ошибки. Согласись, что нередко общественное мнение, даже среди ученых, зачастую берет верх над истиной, хотя она и лежит на поверхности. А в науке, дорогой мой, авторитаризм абсолютно недопустим, он всегда заводил ученых в тупик, из которого они выбирались потом не годами, а порой целыми десятилетиями. Эйнштейновская теория -- это как раз тот самый случай, когда истина на поверхности, а заметить ее сложно, так как блеск имени затмил все, в том числе и факты.

-- Факты? Какие факты? Что ты имеешь в виду? -- совсем растерялся Николай.

-- А вот что! В общей теории относительности Эйнштейна отсутствуют законы сохранения, -- медленно с расстановкой произнес Сергей, а затем, повернувшись к Николаю, спокойно продолжал:

-- Ты еще со школы должен помнить фразу "энергия тела сохраняется". А это означает, что кинетическая энергия движущегося теля (если пренебречь трением между телом и средой, в которой оно находится) может "переходить" в его потенциальную энергию в каком-то постоянном поле и обратно абсолютно без потерь. Так вот, выяснилось, что в общей теории относительности такое правило несправедливо, как для энергии, так и для других механических величин, которые в ньютоновской механике тоже подчиняются законам сохранения, а именно для импульса и момента количества движения.

Законы сохранения -- это не просто математические вычисления или правила, возникающие из опыта. Они имеют глубочайший смысл, отражая пространственно-временную симметрию окружающего мира. Ни в микро-, ни в макромире мы не знаем ни одного факта, который хоть как-то указывал бы на то, что законы сохранения могут нарушаться даже таким великим мыслителем, каким был Эйнштейн. Вот, если говорить популярным языком. Кстати, это уже не является сегодня секретом. Что же касается приборов...