Судьба по имени Ариэль

Хотели поднять руки, но быстро сообразили, что это не «Хэндэ хох!» Боря протянул одному из «агентов» наш — «молоткастый», и мы наперебой с англо-русским диалектом промямлили, мол, мы — рашэн артистэн… отель «Терминус»… От разбирательства в полицейском участке нас спасло то, что хулиганы ушли недалеко и, пока полицай рассматривал документ, за его спиной раздались очередные крики и звон витрин… Поняв, что нарушители — не мы, люди в черном почти одновременно крикнули: «Шнеллер!» Это слово переводить не требовалось — о Штирлице мы читали с детства!.. Юркнув, словно мышки, под одеяла, только потом осознали, как мы удачно выкарабкались! Видимо на экране — два силуэта совпали… Больше поздно нам почему-то гулять не желалось…

После ФРГ, выступление на берлинском фестивале политической песни, организованной коммунистами, показалось нам экскурсией к аборигенам Аляски… У всех участников — такая одержимость, граничащая с безумием, поднятые вверх кулаки, и клятва сражаться с империализмом до конца… До какого — нам не уточняли… Одеться на сцену нужно было «никак!» То есть в чем ходишь, в том и поешь, это обязательно! Чем дранее джинсы, тем клевее! Мы тоже трясли кулаками, сурово насупив брови. На банкете я произнес страстный политический тост, который заканчивался тем, что неплохо бы нам встретиться еще и еще… Если б я знал, что сидя рядом с Эгоном Крэнцем, тогдашним комсомольским вожаком ГДР, «лебезил» перед политическим преступником, которого в конце девяностых международный трибунал посадит в тюрьму, как одного из сподвижников Эриха Хонеккера!..

После зарубежных гастролей, концерты для своих — это ни с чем не сравнимый праздник! Словно, изголодавшись, работаем «на износ», почти не чувствуя усталости!

Вспоминаю концерты на Байконуре, в городе Ленинске, в космонавтском городке. Как всегда, крики «Браво!», исполнение на должном уровне. Но после концерта подходит мужчина средних лет, отводит меня в сторону и заговорщическим шепотом говорит: «Валерий, все это очень хорошо, но скажите честно, я никому не скажу, вы ведь пели под фонограмму!» Я ему: «Да вы, что! Ни в коем разе!» Смотрю — не поверил он моим словам, ушел расстроенный… На следующий день был еще один концерт, там же. Во время выступления смотрю боковым зрением — кто-то внимательно наблюдает за кулисами. Оборачиваюсь — вчерашний знакомый! И вот, прощальный поклон, уходим в гримерку, и следом тот мужчина: «Задержитесь, пожалуйста!» Я остановился. «Валерий, дайте пожать вашу руку, я был не прав, это бесподобно!…»

А дома, в Челябинске в газете «Комсомолец» читаем такой расклад популярности. Здесь видно, как наступают более жесткие команды и чистых поп-групп наверху нет.

1. Машина времени

2. Ариэль

3. Земляне

4. Воскресенье

5. Круиз

1983 год, «Каждый день твой»

Наша гастрольная жизнь уже катила по привычному маршруту, почти не удивляя. Все обзавелись семьями, появились дети. Ловлю себя на мысли: что же дальше? Неужели кончилось то чувство новизны, желания поразить, во что бы то ни стало, публику? За собой не замечаю, тем обидней осознавать, что кто-то прохлаждается, а кто-то горит на сцене. У Бори — то же настроение… Напрямую мы не высказываем, но, вспоминая наш первый «раскол» за границей, понимаем — все, что происходит — не случайно. Но надо мной довлеет какое-то негласное «табу» — нельзя менять состав! Это никто мне впрямую не говорил, но я почти кожей чувствовал, что стал заложником в собственном коллективе…

…В феврале ЦК ВЛКСМ нас забрасывает во Вьетнам. Еще одна экзотика. Хотя, конечно, еще беднее, чем Куба. Такое впечатление, что мы попали в какую-то сказочную соломенную страну! Дома, заборы, шляпы на людях — все из соломы! Смешные коромысла, похожие на весы с чашками из соломы, и люди, словно муравьи, куда-то бегут…

Опять контрасты температур: в Москве — минус 18, здесь — плюс 25! Опять с Надей Бабкиной… Еще в самолете знакомимся с Жорой Мовсесяном — никакой он не солидный, свой, хохмач-анекдотист. Еще с нами Слава Полунин и его «Лицедеи». Компания — зашибись!