Судьба по контракту (СИ)

Ильм обтер с пациента кровь и приложил ухо к его груди. Ничего, легкие дышали как обычно. Одышка была, но это не очень страшно.

— Я смогу полностью остановить кровотечение.

— Нет, мастер, — Гор бледно улыбнулся, — мне от тебя другое надобно. К завтрашнему утру я должен быть полностью здоров. Ты ведь маг? Вижу камень у тебя черный. Я знаю, что это значит… Мне все равно, лишь бы ты смог…

— Клинок не отравленный был?

— Не думаю. Давай я рану прижму.

Ильм осторожно отпустил пальцы, обхватил руками колени и вздохнул.

— Я смогу полностью зарастить рану. Но…

— Что, но?

— Я не настолько изощрен в данном искусстве. Шрам будет не очень красивый.

— Я это переживу. Меня девки не за это любят.

— Это очень больно, — медленно роняя слова, добавил некромант, — почище каленого железа.

— Вытерплю. Надо только что-нибудь в рот засунуть, чтобы не орать в голос.

— Значит, готов?

— Да.

— Ну, не обессудь, Гор.

— Делай свое дело, и не обращай на меня внимание.

Гор ловко скатал из многострадальной простыни плотный жгут, закусил его крепкими, желтоватыми от табака зубами, и всем своим видом дал понять, что готов к добровольным мукам.

Ильм подтянул к себе сумку и, немного покопавшись, достал склянку с мутной жидкостью. Вытащил притертую пробку и с опаской принюхался. В нос ударил запах злого деревенского первача. Для наружного применения сойдет. А ведь давно собирался эту бурду вылить и купить в аптекарской лавке чистый спирт, но руки как всегда не дошли.

Он вылил самогон на грудь Гора и тщательно смыл грязь чистой на вид тряпицей, найденной в сумке. Вокруг заблагоухали сивушные пары. Все остальное сделать было несложно. Заклинание, по счастью, было почти универсальным. Почти. Вообще-то с помощью магии, которую собирался использовать Ильм, его коллеги неизменно удачно приращивали мертвякам оторванные конечности. О применении на людях сего колдовства в отдельных руководствах были лишь глухие, невразумительные ссылки. Но вроде бы согласно им все работало как надо. Самое главное, что такой вид магии не вызывал возмущений силовых линий и орден Единого его за руку схватить не сможет.

Ильм вытащил узкий нож и, держа его двумя пальцами за рифленую ручку, придирчиво осмотрел. Гор, судя по немного расширившимся глазам, тоже проявил несколько нездоровое внимание к режущему предмету.

— Сейчас будет немного больно, так что обрати свой взор в строну, — некромант уверенно приставил лезвие к коже.

Гор сделал попытку отползти назад, но уткнулся затылком в стену.

— Смирно лежи.

Нож с едва слышным хрустом сделал первый неглубокий надрез, в котором сразу же алыми каплями выступила кровь. Гор вздрогнул, но не издал ни звука. Ильм, не обращая на него внимания, продолжил свое дело, выводя лезвием, как художник кистью, сложный узор. Руна заживления, увы, по-другому не наноситься. Он предупреждал. И это только начало. Немного кровавое, но безобидное начало…

Гор побледнел еще сильнее и покрылся испариной. Несмотря на предложение отвлечься на что-нибудь на стороне, он никак не желал оторвать взгляд от беспощадной руки некроманта.

— Все, все, — Ильм заботливо обтер ему лоб, — пока все. Переведи дух.

— Ну ты…,- пациент вытащил изо рта простынь.

— Я предупреждал. Не нравиться? Могу уйти.

— Не, как это уйти, — не на шутку перепугался Гор, — куда уйти? Я ж теперь одна сплошная рана. Знаешь, в тебе пропал гениальный палач.

— Почему это пропал? — некромант достал четыре свечи и мел, — вовсе не пропал. Люблю я это дело, нежно, со студенческой скамьи.

Гор возмущенно сплюнул, но ничего не ответил.

Ильм сноровисто начертил вокруг лежанки тетраграмму, вписал мелкие руны усиления и экранировки и расставил свечи по углам. Пробормотал шепотом необходимые слова и прищелкнул пальцами. В принципе этот дурацкий щелчок ничего не значил. Так, просто глупая дань традициям, но Ильм традиции чтил.

Вскоре свечи занялись розоватыми огоньками, рисунок на полу - коричневым, руна на груди Гора - пронзительно красным. Пахнуло холодом, словно в несуществующее окно влетел пронизывающий зимний ветер.

Тряпичный полог, отделявший каморку от соседней комнатки, такой же бедной и не обустроенной, колыхнулся, и в образовавшуюся щель просунулась любопытная физиономия Хильки. Завидев разгоравшееся буйство магических красок он испуганно разинул рот и словно окаменел.

— Вон, — прошипел ему Ильм, — исчезни с глаз моих.

Хилька послушно исчез. Даже убежал подальше, если судить по поспешно удаляющимся шагам.

По надрезам на коже побежали бесплотные язычки пламени. Началось.

— Гор, засовывай в рот свою тряпку! Сейчас будет по-настоящему больно.

В следующее мгновение края раны налились изнутри темно багровым цветом, набухли и с противным чавканьем разошлись в разные стороны, разрывая наложенные швы и обнажая местами желтовато-белые фрагменты ребер.

Гор стиснул руками края многострадального матраца, так, что набухли вены, и выкатил глаза. По его щекам под аккомпанемент душераздирающего, нечеловеческого стона, хлынули слезы пополам с потом. Из прокушенной губы брызнула кровь.