Судьба-Полынь Книга I

Мертвое тело Левега отлетело в сторону с глухим стуком. Даада с ухмылкой уставилась на собратьев, наслаждаясь их растерянностью, выбирая новую жертву. Петля из мерцающих волокон выпорхнула из рук Видса. Вновь блеснул черным лезвием дирк. С легкостью рассек веревку, вторым ударом полоснул Висда через лицо и грудь. Рваная борозда раны сразу потемнела, запузырилась гноем. Чернота от нее стремительно расползлась, охватила половину лица, шею и правую руку. Ваятель покачнулся, в поисках опоры ухватился порченной ладонью за шар. Островки земли под пальцами мгновенно скукожились, приобрели вид язв, морская вода превратилась в клубящийся туман.

Даада запрокинула Видсу голову, склонилась для поцелуя… Губы жертвы и убийцы почти соприкоснулись, когда на женщину обрушился ледяной ком, охваченный пламенем. Ее отшвырнуло на десяток шагов, едва не размазало об стену. Каменная плита загудела, в разные стороны побежали трещины, в месте удара образовалась брешь с оплавившимися краями. Распростершаяся на полу Даада казалась мертвой. Изломанная поза, подвернутая под живот рука, окровавленные волосы…

Но вдруг она зашевелилась, поднялась. Подкинула на ладони брошенный в нее ледяной шар, с издевкой поклонилась, словно благодарила за дар, и скользнула в пролом.

Затянувшее проход серое марево не дало пробиться пустившимся в погоню Ваятелям. Призрачная стена, разделившая мир живых и мертвых, не поддавалась ни огню, ни льду. Теперь ни Ваятели не могли пройти на другую сторону, ни Даада вернуться. Отныне у каждого была своя часть мира, над которой не имели власти остальные.

Висд был плох, еле держался на ногах, но тратил последние силы, чтобы исправить нанесенный молодому миру вред. Однако тьма успела просочиться в умы людей, и все, чего он добился, это разбавил ее светом, сделав серой. Подаренные им человечеству для великих свершений знания теперь могли служить как во благо, так и во зло.

Айвер, Эрза, Вайер и Воультера тоже взялись за дело. Обмакнув ладони в крови Левега, оросили шар. Алые капли разлетелись по Ваярии, породив богов. Плоть от плоти Ваятеля, кровь от крови его, они должны были защищать мир и народы от созданий тьмы, стать для людей мудрыми учителями, оберегающими от порочных поступков и желаний, нести знания. Но черные пылинки затронули и души многих бессмертных, и те забыли о своем предназначении: начали требовать жертв и преклонения, вкусили людской крови и плоти, навсегда замарав свой светлый лик. В некоторых тьма проникла настолько глубоко, что их стали звать Черными богами.

Цаэль оказались бессильны изменить случившееся. Подхватив мертвого Левега и бесчувственного Висда, они скрылись в глыбе горного хрусталя, предоставив дальше людям самим разбираться со своими проблемами…

Туман исчез. Видения растворились во мраке потустороннего мира. А Ная вновь стояла перед оплавленной дырой в стене. Но за ней уже не находился зал Знаний, теперь тут простирался мир мертвых.

Тьма. Непроглядная. Стылая. И живая. Быстрые фигуры так и мелькали то сбоку, то за спиной. Любопытные и злобные, пытающиеся определить — не сгодится ли прибывший новичок в пищу? Только огонек свечи отгонял их на безопасное расстояние. Пятачок зеленого света был для нежити неприступной преградой. Но ощущать вокруг себя присутствие исходящих ненавистью теней… это не прибавляло спокойствия. Нае постоянно казалось, что к ней тянутся костлявые руки, хватают за волосы. Стоило обернуться, и ничего, кроме тьмы, глаза не находили.

Так ей дирк не отыскать, если будет дергаться на каждое померещившееся движение за спиной!

Надо забыть о существах в темноте и решить, в какую сторону отправляться на поиски. Внутреннее чутье молчало. Ничто не отдавалось в сердце, не заставляло трепетать в уверенности верного пути. Это плохо. Ритуальный нож должен быть родственным ей по духу, подавать голос, а она слышать его зов. Идти наобум — напрасная трата времени. Блуждать по миру мертвых можно бесконечно. Девушка присела, начертала подобранным камнем пентаграмму, в центр поставила свечу. Настроившись мысленно на дирк, вгляделась в пламя. Ровно горевший огонек трепыхнулся, будто от сквозняка, указывая вправо. Направление есть! Затерев пентаграмму, чтобы через нее не просочилась какая-нибудь тварь тьмы, Ная поднялась с корточек и еле сдержалась от вскрика. Перед ней стояла Карей. Лысая, с вытекшим глазом, обгоревшая кожа свисала лоскутами, лицо покрывали ссадины, сломанная левая рука висела плетью, на виске — кровавая вмятина.

— Это ты виновата! — прошипела безгубым ртом гордячка. — Я погибла из-за тебя. Ты должна была предупредить, но промолчала из зависти, потому что я была лучшая. И теперь я мертва. Ты тоже останешься здесь. Я не дам тебе вернуться назад!