Судьба попугая (География одиночного выстрела - 2)

Добрынин, отставив бутылку, заглянул в обзорную щель. Перед танком белоснежную просеку-дорогу пересекала широкая полоса следов.

- Стадо какое-то прошло? - пожал плечами Добрынин. - Стоит из-за этого останавливаться!

Ваплахов тоже заглянул в щель. Присмотрелся и тут же полез в люк.

Добрынин, не захотев оставаться в танке один, тоже выбрался на морозное безветрие. Хрустнул снег под ногами.

Подошли они к этой протоптанной дороге.

И тут народный контролер отвлекся от неприятного спиртового вкуса во рту перед ним на снегу были видны следы десятков человеческих ног, совершенно босых, с отпечатками пальцев.

Дмитрий присел на корточки и уставился на следы напряженным взглядом.

Солдат-танкист просто стоял с открытым ртом.

Добрынин нахмурил брови, пытаясь найти какое-нибудь объяснение увиденному, но это ему не удавалось.

Ваплахов поднялся, пристально посмотрел в ту сторону, куда вели десятки следов, и медленно пошел туда.

- Ты куда? - спросил Добрынин.

- Посмотреть надо, - ответил, не оборачиваясь, Дмитрий.

Пройдя метров сто - сто пятьдесят, Ваплахов остановился и снова присел на корточки, что-то разглядывая. Добрынин и танкист подошли к нему.

- Дерьмо, - сказал солдат-танкист сам себе, увидев, что Ваплахов действительно разглядывает темно-коричневую кучку, лежащую в центре небольшого круга бурой земли, вынырнувшей из-под растаявшего снега.

- Дня три назад прошли! - сказал Ваплахов. "Тоже мне следопыт! - подумал Добрынин. - Много ты по этому узнать можешь!"

Танкист пожал плечами. Он тоже с сомнением подумал о возможности определять что-нибудь по оставленному кем-то дерьму.

- Это мой народ, - проговорил дрожащим голосом Дмитрий. - Урку-емцы...

-- Что живы? - недопонял Добрынин. Ваплахов, поднявшись на ноги, кивнул.

-- Только они могут голыми ногами ходить... Надо проверить... Один должен быть в унтах! - вспомнив, проговорил он. - Если есть следы от унт, значит они!

Танкист и народный контролер зашарили глазами по истоптанному снегу.

- Да не, - выдохнул с паром солдат. - Тут все босиком! У-ух, в такой морозище голыми пятками по снегу!

Добрынин молча просматривал следы и вдруг отчетливо увидел более мягкий след обутой ноги.

- Есть! - крикнул он стоявшему недалеко Ваплахову. - Есть один!

Дмитрий подошел, осмотрел след.

- Точно они, - сказал он через минуту. Но радости в его голосе не было.

- Что, может, поедем следом? Поищем? - предложил Добрынин.

Дмитрий молчал.

- Никак нельзя! - вставил свое мнение танкист. - Карты нет, горючего не хватит. Надо в Бокайгол ехать!

Снова забрались в танк. Разрушилась безветренная тишина, загудела боевая машина и поползла дальше по просеке-дороге, передавив в двух местах широкую полосу человеческих следов.

- Слушай, а чего они босиком? - перекрывая гулкий шум двигателя, спросил Добрынин у Дмитрия.

- Старая легенда, - отвечал Ваплахов. - Урку-емцы - не северный народ. Они пришли с юга счастье искать. Урку-емцы всегда счастье ищут. А народ может идти счастье искать только голыми ногами. На охоту - можно унты одеть, а счастье искать - только голыми. Значит, опять ушли счастье искать...

- А что, уже ходили? - спросил Добрынин. Дмитрий тяжело вздохнул.

- Ходили, когда я еще не родился. Туда, к Хулайбе пришли...

Добрынин снова взял в руки початую бутылку спирта. Протянул урку-емцу. Тот отхлебнул легко, даже не скривившись. Вернул бутылку народному контролеру. Добрынин тоже отхлебнул.

"Странный какой-то народ!- подумал он, опуская бутылку обратно в ящик. Босиком по снегу счастье искать?" - И замотал недоуменно головой.

Спирт катился вниз, в самое нутро народного контролера, согревая все на своем пути. Приятно жгло горло.

Солдат-танкист оглянулся, посмотрел просительно на народного контролера, и контролер все понял. Он снова взял эту бутылку спирта - там уже оставалось чуть-чуть - и протянул танкисту. Танкист приложился и опустил пустую бутылку на железный пол машины.

Добрынин почувствовал, как тепло разливается по его ногам, заполняет вены и снова поднимается вверх. Сладкая тяжесть придавила его к неудобному сиденью. Он прикрыл глаза, и гул боевой машины стал вдруг тише.

Перед закрытыми глазами проклюнулось как бы кинематографическое изображение, легкая музыка перемешалась со звуком ветра. Слабенькая метелица понесла снежок по улицам деревни Крошкино. И увидел в этом сне Добрынин себя самого, идущего домой.

Вот идет он по улице и вдруг слышит: "Убило! - кричит кто-то. Председателя убило!" Повернул тогда Добрынин к председательскому дому, приблизился, а там уже толпа вокруг чего-то собралась, а на месте дома одни обломки. Вдруг со стороны обломков красноармеец идет и говорит громко так, чтобы все слышали: "Вот оно! Вот!" И поднимает обеими руками черный камень величиной с хорошую человеческую голову.

А в это время кто-то со спины Добрынину шепчет:

"С Рождеством, Пал Саныч, с Рождеством вас!"

Оборачивается Добрынин, а там совсем неизвестный ему товарищ в черной кожанке.

- Я атеист! - шепотом отвечает ему Добрынин.

- А это мы вас, товарищ Добрынин, проверяем! - говорит этот человек.