Судьба разведчика: Книга воспоминаний

Измена в разведке — это всегда тяжелый удар, независимо от того, является перебежчик крупной фигурой или незначительной личностью, стремящейся лишь к материальным благам или дешевой славе. Дело не только в том, что предатель может похитить важные государственные секреты и передать их противнику. Измена в рядах разведки сопряжена с тем, что подрывается сеть тайных контактов, которая создается тяжелейшим трудом в течение многих лет в остром противоборстве с контрразведками противника.

Исключением в этом ряду является видный разведчик 20-30-х годов, известный под именем Александр Орлов. Будучи резидентом в Испании во время гражданской войны, он накануне возвращения на Родину понял, что его ждет участь очередной жертвы сталинского террора. В 1938 году Орлов тайно выехал в США, где «сдался» американским властям и выступал в роли их консультанта вплоть до своей смерти в 1978 году. Чтобы обезопасить свою семью, остававшуюся в Советском Союзе, он написал письмо Сталину, в котором предупредил, что предаст гласности важную информацию, если хоть один волос упадет с голов его близких.

Но Орлов не был классическим перебежчиком, что ясно видно по материалам из архивов КГБ и ФБР, которые были недавно предоставлены в распоряжение англичанина Джона Костелло и моего бывшего подчиненного Олега Царева. В соавторстве они написали книгу «Смертельные иллюзии». Орлов был антисталинистом, но не антисоциалистом. Он не изменил своей Родине, хотя и был настроен критически ко многому в советском обществе. Американцы так и не поняли, что Орлов предоставил в их распоряжение лишь те сведения, которые были известны на Западе ранее и не имели особого значения для зарубежной агентурной сети советской разведки. Он не проронил ни слова о том, что ему в деталях была известна история приобретения известной «пятерки» во главе с Филби.

Совершенно другое дело — измена Олега Гордиевского, который бежал из Советского Союза в Англию, когда в 1985 году земля начала гореть у него под ногами.

Впервые я познакомился с Гордиевским после своей третьей командировки в Норвегию в 1972 году, когда возвратился в Москву и стал заместителем начальника Третьего отдела ПГУ, в чьем ведении находилась Скандинавия, Гордиевский в то время был в составе копенгагенской резидентуры в своей второй командировке. Во время его отпуска я вызвал его для беседы, как это принято было делать для лучшего знакомства с оперативным составом и состоянием дел в стране пребывания. Сегодня нам известно, что Гордиевский встал на путь измены в середине 70-х годов. Уже тогда у нас были сигналы об утечке информации из Третьего отдела, но оснований подозревать Гордиевского не имелось.

Гордиевский произвел на меня впечатление начитанного молодого человека, хорошо ориентирующегося в датской политической жизни. Он знал русских классиков, был знаком и с диссидентской литературой. Последнее не являлось чем-то необычным для сотрудников разведки, поскольку по долгу службы им полагалось знать как можно больше о том, что пишут о Советском Союзе как свои писатели, так и эмигранты. Есть соблазн предположить, что в литературных интересах Гордиевского был настораживающий сигнал. Однако это было бы упрощением. Не думаю, что чтение диссидентской литературы решающим образом повлияло на его политические взгляды. То же самое можно сказать и о его стремлении одеваться, как на Западе.

Мне Гордиевский не показался одаренным сотрудником. Но он был относительно молод и с приобретением опыта мог добиться успеха. Обращало на себя внимание то, что высказывавшиеся Гордиевским оценки были не только деловыми, но и как бы отстраненными. Для настоящего же разведчика характерны такие качества, как большая заинтересованность в делах, любовь к профессии, которой он посвятил свою жизнь, чувство особой ответственности за порученное дело. Это не мешает объективности, а, напротив, делает более вескими мотивы деятельности разведчика. Гордиевский был, на мой взгляд, излишне замкнут. Я не исключал, что на него оказал большое влияние XX съезд КПСС. Разоблачение массовых репрессий, политических преследований и недемократических методов руководства При Сталине наложило отпечаток на убеждения молодого поколения, привело к разочарованию в действительности. Возможно, что недостаточно развитое чувство политической ответственности у Гордиевского объясняется этим. Может быть, его дезориентированность усилилась под влиянием полученных им в Дании впечатлений о социальных условиях, политической и личной свободе. Однако убежден, что не эти факторы стали первопричиной измены Гордиевского.