Судьба разведчика

В разведке так: увяз коготок — всей птичке пропасть. Сначала Василий осторожно выспрашивал у Мэри, чем занимается её муж. Потом, когда она не могла без Василия жить, он стал для нее настоящим наркотиком, Ромашкин, как говорится, из нее «веревки вил». Сначала он попросил её почитать бумаги, которые Кларк приносит домой. Потом он велел ей снять ксерокопии с таких бумаг. Благо у Кларков был в квартире собственный ксерокс.

Кларк служил в информационном отделе, он обобщал сведения и составлял разведсводки, касающиеся нашей оборонной промышленности. Разумеется, нашей разведке интересно было знать, что англичанам известно в этой области, а по характеру материалов, которыми пользуется Кларк, можно докопаться и до источников в нашей стране.

Работая над составлением сводок, Кларк иногда брал документы на дом.

Дальше — больше, пришло время, и Ромашкин сказал Мэри:

— Информация, которую ты приносишь, не представляет никакой ценности. Надо скопировать более интересные документы.

— Но он их запирает в сейф.

— Сейфы запираются и отпираются. Мы подберем к нему ключ. Я тебе дам хороший пластилин, а ты ночью, когда муж будет спать крепким сном, сними отпечаток с ключа от его сейфа и с других, которые будут в связке.

— Ты будешь приходить и открывать его сейф?

— Зачем? Открывать сейф и копировать бумаги ты будешь сама.

По инструкции разведчик не должен вступать в интимную связь с агентами-женщинами. Это не только запрещено, но даже подлежит наказанию. Но нет правил без исключения. Связь Ромашкина с Мэри держалась именно на таких интимных отношениях. Однако когда дело дошло до работы на советскую разведку, любовной связи может оказаться недостаточно. Любовь приходит и уходит. И чтобы этого не произошло, резидент решил связать Мэри ещё и компроматом.

Василий посчитал, что момент для этого подходящий, достал из кармана заветные снимки, протянул их Мэри и сказал:

— Для того чтобы крепко и долго продолжались наши отношения, помни, что у нас есть вот такие картинки.

Реакция была не та, какую предполагал Василий. Мэри не была шокирована, она засмеялась и с любопытством разглядывала фотографии:

— Чудесные снимки! А ты настоящий Аполлон. Тебя можно показывать на мужском стриптизе. Жаль, не могу показать эти снимки подружкам, они бы сдохли от зависти.

Она вернула снимки Ромашкину и серьёзно добавила:

— Вася, я не могла подумать, что ты такой изверг. Ты меня погубишь. Ты сломаешь мою жизнь.

— Ломать жизнь не надо. Живи как жила. Твой муж никогда ни о чем не узнает, если ты будешь действовать осторожно.

* * *

Информация из сейфа Кларка шла весьма интересная. Через год генерал Караганов решил:

— Пора нам брать за жабры самого Кларка. У нас столько накопилось ксерокопий с его документов, что он не открутится.

— Но он поймет, что в этом замешана Мэри. Семья может разрушиться.

Караганов был в обычном своем любимом черном одеянии, и в эти минуты Василию показалось, что такая одежда ему очень подходит. Генерал пристально посмотрел в глаза Ромашкину и холодно молвил:

— Сентиментальность в нашей работе неуместна. Их личную жизнь пусть они устраивают сами. Когда он работал в нашей стране, ты думаешь, он щадил наших людей?

За несколько бесед был разработан план вербовки Кларка. В нем было два варианта. «Спокойный», когда Кларк, сломленный компроматом, согласится работать на нас; документы ему покажут, что он фактически уже давно работает на советскую разведку. Второй вариант — Кларк начнет вилять, чтобы протянуть время и придумать возможность отвертеться. Не исключено, что он явится с повинной на своей службе и ради смягчения своей вины заложит советского вербовщика. Этот, самый худший и нежелательный вариант мог обернуться так, что Кларк захочет немедленно схватить Ромашкина и сдать его контрразведке.

— Что будешь делать в этом случае? — спросил Караганов, прищурив глаз.

— Буду стрелять! — мгновенно ответил Ромашкин. — Никто не знает о моем визите. А я как пришел, так и уйду незаметно. Дом у них свой, окружен деревьями, я думаю, выстрела никто не услышит. И пистолет возьму с глушителем. Оставлять его живым нельзя, он меня и в посольстве достанет. А так поговорили и разошлись. Никто о моем существовании, кроме него, не знает, но он — мертвый.

— А Мэри?

— Ее в этот день дома не будет.

— Каким образом?

— Я приглашу её на нашу спальную квартиру.

— Но по возвращении она поймет, что это твоих рук дело.

Ромашкин решил немного разнообразить тяжелый разговор:

— Один уважаемый человек однажды сказал мне: сентиментальность в нашей профессии неуместна. Тем более что мне после такой развязки, наверное, придется улетать первым же рейсом.

— Усвоил насчет сентиментальности, — похвалил генерал. — На всякий случай, конечно, не дай бог, если дело дойдет до такого варианта, для подстраховки мой заместитель Волосов на своей машине будет стоять недалеко от дома Кларка.

В воскресенье, когда все отдыхают дома, Ромашкин назначил свидание Мэри, на которое она согласилась с радостью.

Через полчаса он позвонил Кларку и представился издателем.