Судьба разведчика

Вся жизнь моя как степь со сквозняками,
Мела по ней холодная поземка,
В ней одиноко было мне и знобко,
А нервы в кулаке, и сердце — камень.
Ох ты, жизнь моя тайная!
Ох ты, жизнь моя явная!
Всюду смерть стерегла окаянная.
Бывал я и в Лондонах, и в Парижах,
Со смертью танцевал там твист и танго,
Не раз на мушку брали, но я выжил,
И дослужился до высокого ранга.
Ох ты, жизнь моя тайная!
Ох ты, жизнь моя явная!
Всюду смерть стерегла окаянная.
Вот прожил я жизнь, и будто не жил,
Все покрывает тайна строгая,
А то, что в тридцать с сединой, словно снегом,
Так это никого не трогает.
Конечно, жаль, не знают люди,
Что сделал я для них немало,
Спокойно и легко жить будут,
А я свое свершил… и как не бывало.
Ой ты, жизнь моя тайная!
Ой ты, жизнь моя явная!
Подстерегла все же смерть окаянная.
Заметет поземка снежная
И мой холм со звездой на мраморе,
Только ты, подруга моя верная,
Будешь помнить, доживая в трауре. 

Мучаясь над стихами и рассказами, Василий обнаружил, что он не подготовлен для литературной работы. Военное академическое образование и служба почти ничего не дают для писательства, разве только богатый жизненный материал. А гуманитарного образования, технологии, законов и приемов творчества Василию явно не хватало.

Но судьба не обошла его своим вниманием и на сей раз.

Однажды, гуляя вечером по Тверскому бульвару, Ромашкин обнаружил недалеко от площади Пушкина небольшую вывеску, на которой было написано: «Литературный институт им. А. М. Горького». За решетчатой оградой в дворовом скверике возвышался небольшой трехэтажный особняк. Как позже узнал Василий, это был дом, в котором родился Герцен.

Прогуливаясь вечерами по бульвару, Ромашкин останавливался напротив этого дома и с любопытством наблюдал за тем, что происходит во дворе. Там под деревьями собирались стайками парни и девушки, о чем-то говорили, энергично жестикулируя, смеялись, расходились и опять сбивались в группки, весело гомонили. О чем у них шли разговоры, Василию не было слышно. Однажды он решил зайти во двор и послушать, о чем эти ребята так горячо и возбужденно разговаривают. Оказалось, в институте проводились приемные экзамены, эти ребята делились наблюдениями насчет экзаменаторов и особенно о работе приемной комиссии. Как выяснил Василий, был невероятный конкурс — набирали пятьдесят человек, а желающих более четырехсот.

И ещё узнал Василий, почитав листки на доске объявлений, что есть в институте заочно-вечернее отделение. Для поступления нужно не только сдать экзамены за среднюю школу, но и представить творческие работы для комиссии, которая, ознакомясь с ними, решает, есть смысл принимать абитуриента и тратить на него деньги или дарование его того не стоит, и проживет он без диплома этого института.

Решил Василий попытать счастья, накупил учебников, освежил знания, вспомнил, собрал стихи, ещё написанные в школе и в училище, приложил несколько рассказов и вместе с заявлением сдал в приемную комиссию.

Заключение комиссии было решающим, абитуриент мог сдать все экзамены на отлично, но если комиссия не посчитает его перспективным, документы возвращались. По мере рассмотрения творческих работ комиссией на двери канцелярии появлялся листочек, вырванный из тетради. Листочек этот простым росчерком разделен пополам, и на этих половинках написаны фамилии: слева одна, две — зачисленных, а справа длинный список, кому предлагалось получить в канцелярии свои документы и творения.

Желающих поступить было много, комиссия была перегружена, поэтому листочки со списком появлялись не каждый день.