Читаем Судьба российских принцесс. От царевны Софьи до великой княжны Анастасии полностью

Однако в должное время герцогиня известила Екатерину Алексеевну: «Примаю смелость я, государыня тетушка, В. В-ству о себе донесть: милостию Божиею я обеременила, уже есть половина. И при сем просит мой супруг, тако же и я: да не оставлены мы будем у государя дядюшки, тако же и у вас, государыня тетушка, в неотменной милости. А мой супруг, тако же и я, и с предбудущим, что нам Бог даст, покамест живы мы, В. В-ству от всего нашего сердца слуги будем государю дядюшке, также и вам, государыня тетушка, и государю братцу царевичу Петру Петровичу, и государыням сестрицам: царевне Анне Петровне, царевне Елисавете Петровне.

А прежде половины (беременности) писать я не посмела до В. В-ства, ибо я подлинно не знала. Прежде сего тако-же надеялася быть, однако же тогда было неправда; а ныне за помощию Божиею уже прямо узнала и приняла смелость писать до вас, государыня тетушка, и до государя дядюшки, и надеюся в половине „ноемврии“ [ноября] быть, еже Бог соизволит».

Екатерина немного ошиблась с подсчетами – только 7 декабря 1718 года она родила дочь Елизавету Екатерину Христину Можно представить, какой радостью было это известие для бабушки и как тревожно ей было за дочь и внучку Когда девочка немного подросла, Прасковья Федоровна стала посылать ей трогательные письма, в которых обращалась к ней «Друг мой сердечный внучка!» и «Внучка, свет мой!» и рисовала на бумаге свои глаза, потому что «бабушка твоя старенькая хочет тебя, внучку маленькую, видеть».

Поскольку отношения в герцогской семье не налаживались, а бабушка (пожалуй, первый раз в жизни) проявила недюжинную настойчивость, в 1722 году Екатерина Ивановна вместе с четырехлетней дочерью приехала в Москву погостить, да так и загостилась навсегда.

* * *

Старушка-царица успела порадоваться встрече с внучкой, но скоро— уже в 1723 году— умерла. Поскольку у Анны Иоанновны не было своих детей, корону должна унаследовать дочь Екатерины – как потомок старшей линии наследования, внучка царя Иоанна. Для этого она приняла православие и новое имя – Анна Леопольдовна. (Анной бывшую Елизавету Екатерину Кристину назвали в честь тетки.) Вскоре Екатерина умерла и похоронена рядом с матерью в Александро-Невской лавре.

Джейн Рондо пишет в Британию: «Дочь герцогини Мекленбургской, которую царица удочерила и которую теперь называют принцессой Анной, – дитя, она не очень хороша собой и от природы так застенчива, что еще нельзя судить, какова станет. Ее воспитательница – во всех отношениях такая замечательная женщина, какую, я полагаю, только можно было сыскать…

Анна Леопольдовна

Принцесса Анна, на которую смотрят как на предполагаемую наследницу, находится сейчас в том возрасте, с которым можно связывать ожидания, особенно учитывая полученное ею превосходное воспитание. Но она не обладает ни красотой, ни грацией, а ум ее еще не проявил никаких блестящих качеств. Она очень серьезна, немногословна и никогда не смеется; мне это представляется весьма неестественным в такой молодой девушке, и я думаю, за ее серьезностью скорее кроется глупость, нежели рассудительность».

По воспоминаниям одних современников, Анна Леопольдовна была глупа, невежественна и неряшлива: доходило до того, что она являлась в церковь на службы, не сменив утреннего халата на более подобающий в этом случае костюм. Другие отмечали, что она застенчива и очень любит читать немецкие и французские книги. Но русский двор и, по-видимому, Анну Иоанновну интересовало только одно – плодовитость племянницы.

И вот 3 июля 1739 года Анна Леопольдовна стала супругой Антона Ульриха, герцога Брауншвейг-Беверн-Люнебургского, второго сына герцога Фердинанда Альбрехта Брауншвейг-Вольфенбюттельского и племянника покойной Шарлотты Кристины Софии Брауншвейг-Вольфен-бюттельской, несчастной жены царевича Алексея. Юного принца загодя привезли в Россию (ему тогда исполнилось 14 лет), чтобы он и будущая супруга успели привыкнуть и привязаться друг к другу. «Но это, мне думается, привело к противоположному результату, поскольку она выказывает ему презрение – нечто худшее, чем ненависть», – пишет Джейн Рондо. Принц, как и его невеста, был юношей болезненно застенчивым (возможно, потому, что страдал заиканием), да к тому же невзрачной внешности. Однако Джейн Рондо отмечает также, что принц «вел себя храбро в двух кампаниях под началом фельдмаршала Миниха». Впрочем, это не прибавило ему очарования в глазах принцессы, но дело решило то, что Бирон стал сватать за нее своего сына и Анне Леопольдовне пришлось «выбрать меньшее из двух зол». Интересно, что Анна Иоанновна при всей своей любви к Бирону (на чем бы эта любовь не была основана) не стала настаивать на том, чтобы его сватовство было принято. Видимо, она прекрасно понимала, что брак с представителями весьма влиятельной в Европе Брауншвейгской династии гораздо выгоднее, чем союз с герцогами Курляндскими.

Перейти на страницу:

Похожие книги

1917: русская голгофа. Агония империи и истоки революции
1917: русская голгофа. Агония империи и истоки революции

В представленной книге крушение Российской империи и ее последнего царя впервые показано не с точки зрения политиков, писателей, революционеров, дипломатов, генералов и других образованных людей, которых в стране было меньшинство, а через призму народного, обывательского восприятия. На основе многочисленных архивных документов, журналистских материалов, хроник судебных процессов, воспоминаний, писем, газетной хроники и других источников в работе приведен анализ революции как явления, выросшего из самого мировосприятия российского общества и выражавшего его истинные побудительные мотивы.Кроме того, авторы книги дают свой ответ на несколько важнейших вопросов. В частности, когда поезд российской истории перешел на революционные рельсы? Правда ли, что в период между войнами Россия богатела и процветала? Почему единение царя с народом в августе 1914 года так быстро сменилось лютой ненавистью народа к монархии? Какую роль в революции сыграла водка? Могла ли страна в 1917 году продолжать войну? Какова была истинная роль большевиков и почему к власти в итоге пришли не депутаты, фактически свергнувшие царя, не военные, не олигархи, а именно революционеры (что в действительности случается очень редко)? Существовала ли реальная альтернатива революции в сознании общества? И когда, собственно, в России началась Гражданская война?

Дмитрий Владимирович Зубов , Дмитрий Михайлович Дегтев , Дмитрий Михайлович Дёгтев

Документальная литература / История / Образование и наука