Судьба «румынского золота» в России 1916–2020. Очерки истории

В то же время посол Нуланс поручил французскому консулу в Москве Ж.-Ф. Гренару заявить представителю НКИД, комиссару по иностранным делам Мосгубсовета В.М. Фриче, что державы Антанты, и в частности Франция, выступают гарантами сохранения «румынского золота», находящегося в Москве, и рассматривают его в качестве аванса за тот долг, который румынское правительство должно будет вернуть союзникам. После этого французский и английский консулы, согласовав свои действия, направили 14 февраля 1918 г. совместную вербальную ноту комиссару Фриче[109]. 25 января (7 февраля) 1918 г. Фриче доставил в кладовые Кремля 16 ящиков с румынскими денежными знаками. 27 февраля он обратился к французскому консулу с просьбой передать ему ключи от кладовых Кремля, где хранились румынские ценности. «Имею честь, – писал Фриче, – просить Вас передать мне ключи от запертой кладовой, в которой находятся ценности румынского правительства, чтобы изъять оттуда несколько ящиков, находящихся там же и принадлежащих Комиссариату Иностранных Дел. В связи с этим я хотел бы подтвердить, что все ценности, принадлежащие румынскому правительству, находящиеся в этой комнате, будут в целости сохранены в соответствии с актами, которыми Вы располагаете»[110]. В ответ французский консул напомнил, что он не может передать ключи кому-либо другому, так как официальные представители Румынии доверили Франции сохранность своих ценностей. В свою очередь, Фриче указал, что «ценности, принадлежащие румынскому правительству, по решению Народного Комиссариата в Петрограде могут быть конфискованы в связи с тем, что государства находятся в состоянии войны[111] и что он будет вынужден силой забрать ключи». Французский консул после формального протеста заявил, что он вынужден уступить силе и отдать ключи. При этом он попросил английского и американского консулов присутствовать при передаче ключей и составил соответствующий акт. После переговоров с генеральными консулами Фриче, ознакомившись с содержанием акта, пошёл на уступки.

Он заявил, что «если из акта будет убрано выражение “отдать силой”, то он предлагает следующие условия: 1. Передать ему ключи во временное пользование. 2. Допустить присутствие французского консула при открытии дверей и посещении кладовой». В связи с заявлением Фриче французский консул обратился за соответствующими инструкциями в посольство Франции в Петрограде. Получив ответ, консул заявил о нежелательности своего присутствия при вскрытии кладовой и потребовал от Фриче письменных гарантий неприкосновенности румынских ценностей. Он поручил своему секретарю М. Хуллегату присутствовать при вскрытии дверей. 2 марта Фриче в присутствии Хуллегату изъял 6 ящиков под номерами 5-10 (включительно), ранее доставленных в кремлевскую кладовую из типографии, в которой до прихода к власти большевиков, по договорённости с российским правительством, печатались румынские денежные знаки, и 8 ящиков под номерами 51–58 (включительно) с банковскими бумагами[112].

Через несколько дней Фриче вновь понадобились ключи от кладовых Кремля. Не желая напрямую обращаться к французскому консулу, он решил действовать через посредников и обратился за содействием к находившемуся в Москве представителю Национального банка Румынии К. Ионеску. Но на сей раз возмущенный французский консул направил протест в НКИД РСФСР, заявив, что считает действия комиссара прямым давлением на Ионеску, и отказался передать ключи Фриче[113]. Однако, в конечном счете, настойчивость Фриче возымела результат: получив все-таки ключи, он изъял несколько ящиков, которые, по его словам, принадлежали НКИД. На самом деле речь шла о собственности румын: в ящиках находилось около 2 млн румынских бумажных денег купюрами по 2 лея. Золота или ценных вещей среди изъятого не было.

Явный интерес советской стороны к румынским денежным знакам и специальному типографскому оборудованию отчасти проясняет записка представителя Национального банка Румынии в Москве Т. Капитановича, адресованная находившемуся в Яссах управляющему банка. Капитанович сообщал, что часть типографского оборудования, находившегося в Москве, удалось продать, а вырученные деньги в сумме 160 тыс. руб. переправить через Бойля в страну[114].

Однако, судя по всему, имелись и другие, более важные, причины настойчивости комиссара Фриче. Учитывая, что 22 января (4 февраля) 1918 г. Совет Народных Комиссаров принял постановление о приостановке выдачи румынскому правительству кредитных знаков, напечатанных в Экспедиции заготовления государственных бумаг (ЭЗГБ), уместно предположить, что советская сторона имела свои планы в отношении румынских денег. Вполне возможно, что она намеревалась переправить их в Румынию для поддержки румынских революционеров. Не исключено, что и типографское оборудование предполагалось использовать для печатания новых купюр.