Судьба штрафника

— А вообще, принимайте решение в зависимости от того, как сложится ситуация. Действуйте через помкомвзвода.

Я набил два автоматных диска патронами, взял в сумку три гранаты, плотно поужинал. Группа отдыхала в доме рядом с хозвзводом. Я пошел к ним, прилег на солому рядом с помкомвзводом. Тот не спал.

— Возьмете с собой? — шепотом спросил я.

— Я знаю! — ответил он. — Мне сказали. Будем действовать вдвоем.

Поздним вечером мы в маскхалатах гуськом двинулись к линии обороны противника. Вновь выла снежная метель, и мы ориентировались по компасу. Впереди шел помкомвзвода, я был замыкающим. Бойцы группы днем наблюдали с разных точек за обороной врага. В соломенной крыше последнего дома, наиболее близкого к врагу, сделали дыру для наблюдения с чердака. Установив, где размещается боевое охранение немцев, мы теперь шли, надеясь, что не наскочим на их пулеметное гнездо. Подойдя к линии обороны, мы прислушались к стрельбе и по-пластунски направились в промежуток между окопами. Нам это удалось, и мы, бороздя носом снег и утыкаясь лбом в сапоги впереди ползущего, ушли во вражеский тыл и направились к невидимому селу, ориентируясь на чутье и компас.

Вдруг порывы снежной бури донесли слабые человеческие голоса. Мы залегли и замерли. В стороне от нас шли люди, слышался скрип снега и иногда слова. Видимо, это по дороге шла смена боевого охранения. Подождав, пока заглохли звуки шагов, помкомвзвода поднял отделение и повел в ту сторону, откуда раньше раздавались звуки. Видимо, он решил идти по дороге — так быстрее, и если нас заметят, то могут подумать, что возвращается смена боевого охранения. Как только мы вышли на дорогу, стало значительно легче идти, да и дорога наверняка приведет нас в село.

Через полчаса мы заметили темные силуэты деревенских хат и свернули с дороги. Помкомвзвода назвал двух бойцов, которые пойдут к крайнему дому и у хозяев узнают, много ли немцев в селе, есть ли танки, орудия. Остальные должны окружить дом, не приближаясь к нему, стараясь оставаться незамеченными и не вступать в бой без крайней необходимости. Бойцы растянулись по огородам, залегли, взяв под наблюдение первые дома. Улица была пуста.

Двое пошли к дому. Когда им оставалось пройти не более 20 шагов, дверь открылась, и из нее вышел немец в наброшенной на белье шинели. Увидев идущих на него людей в маскхалатах, он окликнул их. Наши ребята растерялись и остановились, чего делать было никак нельзя. Немец тревожно и громко что-то еще раз спросил и, увидев, что двое в белом молча бросились к нему, с криком «Русс!» захлопнул дверь, закрыв ее на засов.

Разведчики навалились на дверь, но она не поддалась. Помкомвзвода подал для всех знак взмахом руки и бросился к дому. Звякнули стекла высаженного окна. Немец вывалился на улицу, вскочил и, завопив, бросился бежать вдоль домов. Ничего не оставалось, как срезать его очередью. Из окна резанул по нашему бойцу немецкий автомат — второй немец, увидев, что его товарищ убит, не стал прыгать в окно, а стал отстреливаться. В дверь ударила вторая очередь, и только случайно наш солдат не был убит — он отошел, чтобы с разбега вышибить дверь, а немец стрелял под углом к дверному проему.

Пришлось нашему бойцу сделать рывок вдоль стены и бросить гранату в окно. Немец снова выпустил короткую очередь, разведчик успел скрыться за углом дома. Глухо взорвалась граната.

По огородам и по улице уже бежали наши солдаты и расстреливали почти в упор выбегающих из домов немцев. Ухали гранаты, стрекотали автоматы, слышались крики. Помкомвзвода кричал: «Назад! Назад! Отходите!» — но было слишком большим соблазном расстреливать немцев, мстя им за все свои беды. Не будь войны — разве они были бы штрафниками?!

Большая часть группы остановилась и повернула на голос помкомвзвода, но некоторые либо не слышали, либо, видя врага перед собой, не хотели слышать.

— Уразов! Выводи группу, а я верну остальных! — крикнул помкомвзвода и бросился в село.

Я вывел группу на дорогу, но сразу же сообразил, что нам навстречу должна идти смена боевого охранения и мы можем с ней столкнуться. Нас было всего девять, и они уничтожат нас. Я повернул в сторону от села и дороги. Бежать по снегу было тяжело. Мы взмокли, задыхались, но продолжали бежать, потом пошли шагом, потом остановились, прислушиваясь к стрельбе в деревне. Там шел настоящий бой.

— Надо бы помочь своим, — сказал кто-то.

— Мы теперь им не поможем, сами погибнем, не выполнив задания.

— Тогда пошлите одного с донесением к командиру роты, а мы пойдем на помощь!

— Один может не пробиться через заслоны. Прекратить разговоры! За мной!

Мы шли по глубокому снегу и, наскочив на овраг, стали его обходить, как вдруг близко раздался окрик по-немецки. Мы упали ничком. Еще окрик, и над нами засвистели веером трассирующие пули. Справа и слева от этого окопа в нашу сторону тоже потянулись трассы — значит, здесь боевое охранение немцев, их пулеметные ячейки.