Судьба шута

Черный Человек с отвращением покачал головой:

– Нет. Уничтожить. Она хотела все уничтожить. Драконов. Других пророков. Красоту. Знания. – Он указал на пропитанные маслом манускрипты рядом с ее телом. – То, чем она не могла владеть или управлять, она уничтожала. – Он посмотрел мне в глаза и добавил: – Она не смогла подчинить себе твоего Шута.

Мы принялись за работу. Непострадавшие свитки мы убрали в один мешок, стараясь сохранять максимальную осторожность, поскольку многие из них были совсем древними и хрупкими. Те же, что пропитались маслом, мы сложили отдельно. Я заметил, что мы оба избегали прикасаться к Бледной Женщине. Когда мне пришлось отодвинуть в сторону ее тело, чтобы взять лежавшие рядом манускрипты, Прилкоп отошел и отвернулся. Наконец, когда мы собрали все свитки, я посмотрел на тело Бледной Женщины.

– Ты хочешь, чтобы я что-нибудь сделал с телом? – тихо спросил я.

Он посмотрел на меня, словно не понимая. Потом кивнул.

Тогда я завернул тело в меха с постели и вытащил в коридор. Прилкоп показал мне едва заметную дверь. Открыв ее, я увидел желоб – издалека доносился далекий рокот волн. Прилкоп жестами показал, что я должен спихнуть тело в море. Вскоре оно исчезло из виду, и на лице Прилкопа появилось удовлетворенное выражение.

Мы вернулись в библиотеку за свитками. Нам пришлось тащить мешки по полу, поскольку свитки оказались очень тяжелыми. Я морщился всякий раз, когда мешки попадали в выбоины, представляя себе, как будет ругать меня Чейд за безжалостное обращение с бесценными манускриптами. Впрочем, он не знает, в каком состоянии я их отыскал. Наконец с помощью Прилкопа мы дотащили мешки до зала со Скилл-колоннами. Здесь мы остановились перевести дух. Несмотря на свой возраст, старик выглядел выносливым и гибким, как юноша. И я впервые подумал о том, сколько может прожить Шут. Затем мне в голову пришла еще более странная мысль: а какую часть своей жизни он уже прожил? Считается ли он молодым по представлениям своей расы? И какой это имеет для него смысл? Однажды он сказал мне, что старше меня и Ночного Волка, вместе взятых… Я отбросил эти мысли. Сейчас мне совсем не хотелось думать о наших различиях. Дружба позволила стереть их и сделала нас едиными.

Как связь с Ночным Волком превратила нас в единое целое. И все же… Я вздохнул и последовал за Черным Человеком вниз по ступеням в зал с картой. И все же, продолжал размышлять я, мы не стали одинаковыми. Я остался человеком, которого заботят судьбы его мира и который не способен в полной мере жить настоящим, как это делал Ночной Волк.

Неужели Шут смотрел на меня так же?

Я вздохнул. Прилкоп взглянул на меня, но ничего не сказал. Когда мы вошли в зал, он остановился возле карты. Потер руки, словно оценивая то, что увидел, а потом вопросительно приподнял бровь.

Я прикоснулся к группе маленьких самоцветов возле Баккипа.

– Баккип, – сказал я ему. – Мой дом.

Он кивнул. А затем, как это раньше делал Шут, коснулся земель на далеком юге.

– Дом, – повторил он. – Затем указал на небольшую бухту и добавил: – Клеррес.

– Ваша школа, – догадался я. – Вы хотите туда вернуться.

Он склонил голову и немного помолчал, а потом кивнул:

– Да. Наша школа. – Он грустно посмотрел на меня. – Мы должны туда вернуться. То, что мы узнали, следует записать. Для других, которые еще не родились. Это очень важно.

– Я понимаю.

Черный Человек сочувственно посмотрел на меня:

– Нет. Не понимаешь. – Он вновь изучающе посмотрел на карту и проговорил, словно обращался к самому себе: – Трудно отпускать. И все же ты должен. Нас обоих. Отпустить. Если нет, то ты совершишь новые изменения. Слепо. И если изменения будут из-за него, что произойдет? Никто не знает. Даже мелочь. Ты принес ему хлеб. Он поел. А если бы ты не принес хлеб, его бы съел кто-нибудь другой. Видишь – изменение. Маленькое изменение. Ты отдаешь свое время ему, ты говоришь, вы друзья. Но кто тогда не получит твоего времени? Знаешь? Тут может быть большое изменение. Так я думаю. Отпусти, Изменяющий, Шута. Время, которое вы делили на двоих, кончилось. Все.

Это его не касалось, и я уже собрался сказать ему, чтобы он держал свои мысли при себе. Но он смотрел на меня так мягко, с таким сочувствием, что мой гнев тут же исчез.

– Позволь нам вернуться, – повторил он.

Я собрался кивнуть, но тут в мои мысли вторгся Олух:

Фитц? Ты уже освободился? Королева все еще ждет.

Я вздохнул. Нужно разобраться с тем, что у них происходит, а уж потом потребовать время для себя.

Я закончил. На сей раз я принесу с собой свитки. Встречай меня у Камней-Свидетелей, поможешь их донести.

– Нет! Я ем малиновое пирожное! Со сливками.

Ну, значит, когда доешь пирожное.

Я вдруг посочувствовал Олуху, которому не хотелось меня искать. Прилкоп уже успел подняться по лестнице и вопросительно посмотрел на меня.