Судьба Шута

Мы больше не цеплялись друг за друга, но стояли достаточно близко, почти соприкасаясь телами. Потом Шут наклонился, и я почувствовал, как он что-то делает. В следующее мгновение у него на руке зажегся бледно-зеленый огонек. Я заморгал, а когда глаза немного привыкли к свету, сообразил, что он льется из маленькой коробочки, которую Шут держит на ладони.

— Его хватит ненадолго, — предупредил меня Шут, чье лицо показалось мне мертвенно-бледным в нереальном зеленом сиянии. — Это магия Элдерлингов, очень дорогая и редкая. Не все свои деньги я растратил на бренди и азартные игры. Довольно большая доля моего состояния лежит сейчас у меня на ладони.

— Благодарение богам, — обрадовано сказал я.

Неожиданно я подумал, что, возможно, именно эти слова Уэб имел в виду, когда говорил о единственной истинной молитве, обращенной к богам. Несмотря на то что свет был тусклым и каким-то нереальным, он нес утешение, и его хватило, чтобы мы смогли рассмотреть лица друг друга. Шуту удалось не потерять свою шляпу. Его заплечный мешок висел на одной лямке, вторая, видимо, оторвалась во время падения. Удивительно, что его поклажа вообще уцелела. Я же перевязь с мечом, и то потерял. Шут снова закрыл свой заплечный мешок, и мы несколько мгновений молча вытряхивали снег из одежды. Только после этого мы принялись оглядываться по сторонам, пытаясь понять, где оказались. Ничего толком нам разглядеть не удалось. В тусклом свете мы видели лишь путь, которым попали сюда, и друг друга. Похоже, мы оказались в пещере подо льдом, но света не хватало, чтобы увидеть ее стены. Наверху тоже царил мрак. Вероятно, поток снега запечатал щель, в которую мы провалились. И тут я вдруг вспомнил.

— Олух! О Эда, надоумь его сообщить Чейду и Дьютифулу о том, что с нами произошло. Надеюсь, он останется на санях. Но что с ним будет, когда наступит ночь и станет очень холодно? Олух! — неожиданно заорал я, представив себе, как маленький человечек сидит один на санях посреди ледяного мира.

— Тише! — резко выдохнул Шут. — Если он тебя услышит, он слезет с саней и подойдет к трещине. Успокойся. Ему грозит гораздо меньшая опасность, чем нам, и, боюсь, тебе придется предоставить ему справляться самому. Он обладает Скиллом, Фитц. Он тугодум, но не полный дурак, и у него будет достаточно времени, чтобы решить, что делать дальше.

— Наверное, — не стал спорить я, но сердце у меня все равно болело за маленького беспомощного человечка. Как некстати, что я лишился Скилла!

И тут я вдруг испытал острую боль, вспомнив, что со мной больше нет Ночного Волка. Мне не хватало его инстинктов и взгляда на вещи, присущего тому, кто будет сражаться до самого конца. Сердце у меня сжалось. Я остался один.

И погрузился в жалость к самому себе. Эта мысль обдала меня таким ледяным холодом, словно ее произнес Ночной Волк. Вставай и делай что-нибудь. Судьба Шута зависит от тебя. И скорее всего, Олуха тоже.

Я сделал глубокий вдох и поднял глаза. Призрачный зеленый свет, льющийся из маленькой коробочки, не открыл мне ничего нового, однако это не означало, что выхода нет. Если нет другого пути, придется рискнуть вызвать очередную лавину, попытавшись пробиться сквозь снег. Мы обязательно выберемся отсюда. А вот если я буду стоять тут и ныть, точно заблудившийся щенок, ничего хорошего нас не ждет. Все так просто. Я потянул Шута за собой.

— Идем. Наверх мы подняться не сможем. Давай посмотрим, где мы оказались. Кроме того, движение — это единственный способ хоть немного согреться.

— Хорошо. — Шут произнес только одно слово, но в нем прозвучало такое доверие, что у меня чуть не разорвалось сердце.

Я подумал, что нам пригодился бы один из наших шестов, но они остались где-то под снегом. Шут поднял на раскрытой ладони свой огонек, и мы ощупью начали пробираться вперед.

На пути нам не попалось ничего интересного. Если мы останавливались, мы слышали, что где-то капает вода, и тихие голоса окружавшего нас льда. Потолка у себя над головой мы не видели. Нас окружала беззвездная ночь, и единственной реальностью был жесткий лед под ногами и присутствие друг друга. Мы даже не заметили впереди стену, пока не наткнулись на нее.

Некоторое время мы молча ощупывали ее руками. В неожиданно наступившей тишине я вдруг услышал, как отчаянно дрожит и стучит зубами Шут.

— Почему ты не сказал, что замерз? — спросил я. Он фыркнул и слабо рассмеялся.

— А ты не замерз? Мне казалось, что говорить об этом бессмысленно. — Он вздохнул. — Вокруг нас лед или камни?

— Подними свет, и мы посмотрим.

Он так и сделал.

— Не знаю. Но пройти сквозь это мы не сможем. Пойдем вдоль стены, — проговорил я.

— Может так получиться, что мы вернемся туда, откуда начали.

— Может, и с этим ничего не поделаешь. Если мы в конце концов снова сюда вернемся, мы, по крайней мере, выясним, что выхода нет. Подожди-ка.