Судьба Шута

Его речь потрясла нас всех, но особенно Дьютифула. Он не сводил глаз с Баррича, явно пытаясь переварить его слова. Неужели ему ни разу не пришла в голову мысль, что он может так поступить? Дьютифул посмотрел на всех нас по очереди, а затем встал. Что-то у него в лице переменилось. Я никогда не видел ничего подобного, не знал, что одно короткое мгновение может превратить мальчика в мужчину, но это произошло. Он подошел к выходу из палатки и позвал:

— Лонгвик! — Лонгвик засунул голову внутрь.

— Слушаю, милорд?

— Найди лорда Блэкуотера и нарческу. Я хочу, чтобы они немедленно сюда пришли.

— Что ты задумал? — шепотом спросил Чейд, когда Лонгвик исчез.

Вместо ответа на его вопрос принц Дьютифул спросил:

— Сколько волшебного порошка у нас есть? И действительно ли он может сделать то, о чем говорил Фитц?

В глазах старика загорелся огонек, который так пугал меня, когда я был его учеником. Я прекрасно понимал, что он не до конца знает, на что способна его взрывная смесь, но был готов рискнуть и поставить на то, что у нас все получится.

— Два бочонка, мой принц. Да, думаю, этого хватит.

Снаружи послышался шорох шагов, и мы замолчали.

Лонгвик приподнял полог палатки.

— Мой принц, лорд Блэкуотер и нарческа Эллиана.

— Пусть войдут. — Дьютифул остался стоять, скрестив на груди руки.

Вид у него был суровый, но мне кажется, он с трудом скрывал волнение. Лицо его превратилось в холодную маску. Когда они вошли, он не поздоровался со своими гостями и даже не предложил им сесть.

— Я знаю, что сделала с вами Бледная Женщина.

Эллиана вскрикнула от неожиданности, а Пиоттр лишь кивнул и сказал:

— Когда ваш человек вернулся, я подозревал, что так и будет. Она связалась со мной и сообщила, что не собиралась раскрывать нашу тайну, но поскольку теперь вам все известно, я могу открыто попросить вашей помощи. — Он сделал глубокий вдох и опустился перед нами на колени. Я видел, как тяжело далось унижение этому гордому человеку. — Что я и делаю. — Он склонил голову и стал ждать ответа.

Думаю, до сих пор он никогда и ни перед кем не становился на колени. Эллиана сначала побледнела, но тут же ее щеки стали пунцовыми. Потом она сделала шаг вперед, положила руку на плечо дяди и медленно опустилась на колени рядом с ним. И склонила свою гордую голову так, что лицо скрыли роскошные волосы.

Я смотрел на них и хотел ненавидеть за интриги и обман. И не мог. Я знал, на что пошли бы мы с Чейдом, если бы кто-нибудь захватил Кетриккен. Я думал, принц попросит ее подняться, но он стоял и смотрел на них.

— Она связалась с вами? — спросил Чейд. — Каким образом?

— У нее есть способы. — Голос Пиоттра, который так и не поднялся с колен, прозвучал напряженно. — И мне запрещено их открывать. Мне очень жаль.

— Вам жаль? Почему вы не были честны с нами с самого начала? Почему не сказали, что действуете против воли и вас совсем не интересует ни союз с нами, ни брак с принцем Дьютифулом? Что заставляет вас продолжать оберегать ее тайны? Вам запрещено говорить! Что она может вам сделать такого, чего еще не сделала?

Боль и ярость в словах принца невозможно было передать словами. Теперь он знал, что стал всего лишь оружием в руках нарчески и ничего для нее не значит. Это знание унижало и причиняло ему боль. И я понял, что он позволил себе полюбить Эллиану, несмотря на все их разногласия.

Пиоттр сжал зубы и хрипло ответил:

— По ночам именно этот вопрос не дает мне заснуть. Вам известна только самая последняя и страшная атака, которую она предприняла против нашего клана. Долгое время мы твердо выдерживали ее удары и говорили себе: «Хуже уже быть не может, но мы выстояли под ее ударами. Мы не склонимся перед ней». И всякий раз оказывалось, что мы ошиблись. Что еще она может нам сделать? Мы не знаем. И наше неведение о том, куда будет направлен ее следующий удар, — самое страшное оружие Бледной Женщины.

— А вам ни разу не пришло в голову сказать мне, что речь идет о ваших родных, которые попали к ней в плен? — сердито спросил Дьютифул. — Неужели вы думаете, что я отказался бы вам помочь?

Пиоттр медленно покачал головой.

— Вы никогда не приняли бы ее условия сделки. Вы слишком для этого благородны.

Принц не обратил внимания на странный комплимент.

— А каковы были условия сделки? — сурово спросил Чейд.

— Если нам удастся заставить принца убить дракона, — голосом, лишенным каких бы то ни было эмоций, ответил Пиоттр, — она убьет Эртр и Косей. Их муке и позору будет положен конец. — Он поднял голову и смущенно посмотрел на меня, но потом все-таки нашел в себе силы и честно добавил: — А если мы доставим ей вас и смуглого человека живыми и невредимыми, она отдаст нам тела наших родных, чтобы мы могли вернуть их в материнскую землю.

Я искал в себе искру гнева, но находил только отвращение. Не удивительно, что они так обрадовались, когда увидели Шута, который поджидал нас на Аслевджале. Нас продали, точно скот.

— Могу я сказать?