Судьба Шута

— Она сделала чернила из своей крови, — с трудом проговорила Эллиана. — Чтобы они всегда принадлежали и повиновались ей.

— Она плохая, — мрачно заявил Олух.

Эллиана сообщила нам то, что было необходимо, но все равно у нас ушло много времени и сил на то, чтобы справиться с нашей задачей. Я не слишком хорошо знал Эллиану, а Олух не хотел к ней прикасаться. Он дал нам свою силу, но нам пришлось по отдельности удалять из ее тела каждый сложный рисунок. Мать и сестра нарчески молча за нами наблюдали. Пиоттр некоторое время оставался рядом, но потом вышел из палатки, походил немного снаружи, снова вернулся и опять вышел. Я его не винил. Я и сам с удовольствием не принимал бы в этом участия. Вонючие чернила вытекали из тела девушки, причиняя ей страшную боль. Она сжала зубы и время от времени, не произнося ни звука, принималась колотить кулаками по земле. Ее длинные черные волосы, переброшенные вперед, чтобы не мешали, намокли от пота.

Дьютифул сидел перед Эллианой, положив руки ей на плечи и удерживая на месте, пока я старательно водил пальцами по отвратительным рисункам, призывая ее кожу изгнать до последней капли присутствие Бледной Женщины. Перед моим мысленным взором снова встала спина Шута, так изысканно и жестоко отмеченная татуировками, и я возблагодарил богов, что они были нанесены до того, как Бледная Женщина получила и извратила знание Скилла. Я не понимал, почему ее татуировки так упорно сопротивляются нашим усилиям, и к тому времени, когда мы вывели последнюю когтистую лапу со спины девушки, совершенно выдохся. Но спина нарчески снова стала гладкой и чистой.

— Все, — устало сказал я и накинул на плечи Эллианы одеяло.

Она вздохнула — или всхлипнула, не знаю, — и Дьютифул осторожно обнял и прижал ее к себе.

— Спасибо, — сказал он очень тихо и, повернувшись к Эллиане, проговорил: — Все закончилось. Она больше никогда не сможет причинить тебе боль.

Мне на мгновение стало не по себе, потому что у меня такой уверенности не было. Но прежде чем я открыл рот, чтобы высказать вслух свои сомнения, снаружи послышался крик:

— Парус! Два паруса! На одном знак Кабана, на другом — Медведя!

XXVII ДВЕРИ

Чем больше я пытаюсь разобраться в делах и связях лорда и леди Грейлинг, тем крепче становится моя уверенность в том, что ваши подозрения обоснованы. Хотя они согласились принять «приглашение» королевы и отправили свою дочь леди Сайдел в Баккип, чтобы она провела некоторое время при дворе, они сделали это без особого желания. Ее отец решил вести себя более жестко, чем мать, которая была возмущена тем, что он отправил дочь без надлежащих туалетов, которые пристало носить при дворе ежедневно, а также во время праздников и балов. Содержание, назначенное им, было бы недостаточным даже для молочницы. Полагаю, он рассчитывал на то, что леди Сайдел не сможет должным образом показать себя при дворе и ее отошлют назад.

Горничная, которую отправили вместе с ней, — особа, не вызывающая доверия. Я предлагаю найти какой-нибудь подходящий повод, чтобы вернуть эту Опал домой как можно быстрее. И проследите за тем, чтобы с ней вместе Баккип покинула и ее серая кошка.

Сама Сайдел виновна лишь в том, что она молода и легкомысленна. Я не думаю, что она знает о принадлежности своих родителей к группе Полукровок, и ей наверняка ничего не известно об их интригах.

Доклад шпиона, без подписи.