Судьба Шута

— В таком случае, я должен последовать их примеру. У нас появилась возможность жить в мире без драконов, почему бы нам ею не воспользоваться?

Я не сводил с Шута глаз. Слова Чейда его нисколько не расстроили. Он помолчал несколько мгновений, а потом сказал:

— Как пожелаешь. Потому что, когда наступит нужный момент, решение, возможно, будешь принимать не ты. Может быть, я. Или Фитц. — В глазах Чейда вспыхнул гнев, и он добавил: — Не только наш мир, но и человечество нуждается в драконах.

— Это еще почему? — презрительно поинтересовался Чейд.

— Чтобы сохранить равновесие, — ответил Шут и посмотрел на меня, потом в окно, и в его глазах появилось задумчивое выражение. — Человечество не боится никаких соперников. Вы забыли, каково это — делить мир с существами такими же высокомерными, как вы сами. Вы стремитесь устроить все по собственному желанию. Вы составляете карты, проводите по ним границы и заявляете свои права на земли только потому, что умеете изобразить их на бумаге. Вы считаете, что вам принадлежат растения и животные этих земель, не только сегодняшние, но и те, которым еще суждено появиться на свет. Вы не сомневаетесь, что имеете полное право поступать с ними по своему усмотрению. А потом, ослепнув от злобы и заблуждений, развязываете войны и убиваете друг друга из-за линий, проведенных вами на лице мира.

— Полагаю, драконы лучше нас, потому что они ничего подобного не делают, просто берут то, что видят. Дети природы, они наделены свободным духом и обладают высокими моральными качествами — и все потому, что они не способны думать? — все так же ядовито поинтересовался Чейд.

Шут покачал головой и улыбнулся.

— Нет. Драконы не лучше людей. На самом деле они почти ничем не отличаются от людей. Но они — зеркало человеческого эгоизма. Они напомнят вам, что все ваши разговоры о землях и владениях очень похожи на рычание собаки, сидящей на цепи, или на боевую песню воробья. Они реальны ровно до тех пор, пока не стихнет ваш голос. Вы можете заявлять все, что пожелаете, выдвигать какие угодно претензии, мир вам не принадлежит. А вот люди принадлежат миру. Вы не можете владеть землей, в которую рано или поздно упрячут ваше тело, да она и не вспомнит того имени, каким вы когда-то ее называли.

Чейд ответил не сразу. Я решил, что его поразили слова Шута и заставили иначе посмотреть на окружающий мир. Но уже через пару минут он презрительно фыркнул:

— Чушь. Твои слова убеждают меня в том, что от возрождения драконов никто не выиграет. — Он устало потер глаза. — Да и чего ради мы тратим время на дурацкие споры? Никто из нас не знает, что мы обнаружим, когда прибудем на место. А пока все это философские рассуждения и детские сказки. Когда придет соответствующий момент, я и буду думать, что делать. Вот так. Ты доволен?

— Не думаю, что мои чувства имеют для тебя какое-либо значение. — Шут бросил на меня косой взгляд. Однако меня удивил не сам взгляд, а то, что Шут как будто указывал Чейду на меня.

— Ты совершенно прав, — спокойно проговорил Чейд. — Меня нисколько не занимает, останешься ли ты доволен. Главное — это согласие Фитца. Однако я знаю, что, если ему придется принимать столь важное решение, твои слова будут иметь для него огромный вес, даже если ценой будет благополучие Видящих. — Мой бывший наставник наградил меня задумчивым взглядом, словно я вдруг превратился в старую хромую клячу и он пытается понять, выдержу ли я еще одно сражение. Улыбка, появившаяся у него на лице, была почти отчаянной. — Впрочем, надеюсь, он выслушает и мои доводы. — Чейд посмотрел мне в глаза. — Когда придет время принимать решение, мы его примем. А до тех пор вопрос остается открытым. Тебя такая формулировка устраивает?

— Почти, — ответил Шут и добавил холодно: — Дай мне слово Видящего, что, когда наступит решающий момент, Фитц сможет поступить так, как посчитает нужным.

— Слово Видящего! — Чейд был возмущен.

— Именно, — спокойно подтвердил Шут. — Если только твои слова не пустая болтовня, при помощи которой ты хочешь заставить Фитца плясать под свою дудку.

Шут откинулся на спинку кресла и положил руки на подлокотники. Он держался совершенно спокойно. На мгновение я узнал стройного человека в черном, с убранными назад блестящими волосами. Мальчик, которого я знал в детстве, превратился во взрослого мужчину. Затем он повернул голову к Чейду, и наваждение исчезло. На его лице застыла неколебимая твердость. Я еще ни разу не видел, чтобы кто-нибудь столь уверенно бросал вызов Чейду.

То, что произнес Чейд в ответ, произвело на меня неизгладимое впечатление. Он странно улыбнулся, посмотрел на меня, потом перевел взгляд на Шута и обратно на меня. Глядя мне в глаза, он произнес:

— Я даю мое слово Видящего. Я не стану просить Фитца поступать против собственной воли. Ну вот. Ты доволен?

Шут медленно кивнул.