Судьба-шутница (СИ)

Стоило только услышать, как в шатре мы остались одни, я открыла рот, чтобы поблагодарить оборотня за спасение. Но не успела я даже произнести «Я благода…», как одним размытым движением Влад подскочил ко мне, сдернул меня с постели и придерживая за затылок и талию, поцеловал.

В первое мгновение я растерялась, широко распахнула глаза и неуверенно пискнула. Когда я немного собралась с мыслями, попыталась оттолкнуть мужчину от себя и возмущенно замычала ему в рот. Впрочем, оборотня это не особо смутило, скорее, подстегнуло. Так как, из просто крепкого, поцелуй перерос в нечто большее. Крепче прижав меня к себе, зарывшись мне пальцами в волосы и не давая и намека, на возможность освободиться, Влад углубил поцелуй, при этом периодически срываясь на рык..

Создавалось впечатление, что меня сейчас съедят, настолько жадным и напористым казался поцелуй, и он, сумел меня завлечь. В какой-то миг я поняла, что отвечаю оборотню, и даже мои руки на его груди не отталкивают, скорее крепче прижимают к себе.

Стоило мне только ответить взаимностью, как все снова поменялось, и меня стали целовать нежно и бережно, будто извиняясь за что-то.

На ум пришла тысяча и одна мысль, почему мужчина не должен так целоваться. Это просто преступление, против всего женского населения! Будь у меня возможность, я бы ввела штрафы, за подобные умения, чтобы не вводить в соблазн слабые, нежные, женские души.

Я не могла определиться, что мне понравилось больше. И от напора и от нежности, у меня кружилась голова, и ослабели колени. Я бы, наверняка свалилась, не придерживай меня Влад.

Когда кровь еще сильнее прилила к голове, и мне стало невыносимо жарко, я тихо всхлипнула, отчего руки Влада принялись нежно гладить мою спину и лицо, так бережно и нежно, будто я самое дорогое сокровище для него. И эта мысль, неожиданно отрезвила меня. Я вспомнила, что на самом деле таковой для него не являюсь. И это сразу испортило момент, напоминая, какая я на самом деле дура, что опять позволила себе забыться.

Моментально, из сладкого, поцелуй стал отдавать горечью, и я немедленно отстранилась, хмуро и холодно взглянув в лицо задыхающегося Эдлера, который с непониманием уставился на меня.

— Достаточно. — сухо попросила я, и, беспрепятственно, села в постели, для надежности, закутавшись в меха. Что-то мне это напоминает… — Я премного благодарна вам, Главнокомандующий, за спасение, но это было лишним.

Оборотень растерянно моргнул, выровнял дыхание и поморщился, словно от лимона.

— Прости меня. — сев, на покрывало, рядом со мной и сграбастав мою руку из под меха, не смотря на мое нежелание, тихо попросил он. Я безуспешно попыталась освободить свою конечность из захвата, но после нескольких провальных попыток, перестала.

— За что вы извиняетесь? — нахмурилась я и внезапно почувствовала себя на месте сестры недавно. — Вы спасли меня с сестрой. Снова.

Эдлер с раздражением посмотрел на меня, подумал о чем-то, перебирая мои пальцы, вздохнул и резко дернул, усаживая к себе на колени.

Я возмущено засопела и с осуждением воззрилась на непреклонное лицо Главнокомандующего. Весь его вид говорил о том, что сопротивляться бесполезно. Недовольно дернула щекой, и с мстительным удовлетворением укрылась мехом. Было жарко, но, во-первых, я была в рубашке и белье, так что открывать свободный обзор на себя не собиралась. А во-вторых, пусть тоже помучается от духоты. Глядишь, решит меня отпустить, так как я вцепилась в меха с таким видом, что сразу дала понять, что расстанусь с ним, только вместе с конечностями.

Однако моя маленькая мстительность его не особо взволновала. Оборотень самозабвенно уткнулся мне в волосы на шее, и крепко обхватив за талию, довольно вздохнул.

— Прости меня. — повторил он. — Прости за все мои слова, что я тебе наговорил, прости за то, что так преступно пренебрег тобой. Прости, что допустил все то, что ты по моей вине пережила. Возможно, если бы я сразу же обозначил тебя своей, ничего такого не случилось бы.

— Сомневаюсь. — избегая смотреть на него, сказала я, чувствуя, как в душе разрастается неприятный комок от его слов. Еще не хватало, чтобы он винил себя в произошедшем, и не дай бог, не возомнил, что из чувства вины, ему необходимо меня признать. Не знаю, что будет унизительнее в таком случае: его неприятие из-за того, кто я есть, или приятие, из чувства вины и жалости. Мерзко! — Грей считал, что я Ваша любовница, но его и это не остановило. Возможно, знай он о том, что я считаюсь Вашей Парой, его это не только не остановило бы, но и подтолкнуло к чему-нибудь более мерзкому.

— Ты не только считаешься моей Парой, ты ею и являешься. — с раздражением напомнили мне, отчего на губах у меня появилась горькая усмешка. Стараясь смотреть куда угодно, только не на оборотня, я сказала.

— Вы ошибаетесь. Никакая я не «Пара» и никогда ей не являлась. Всем будет лучше, если так все и останется.