Судьба (СИ)

Блум размышляла об этом и считала, что зря призналась старшему Икинцыцы в своих чувствах. Если бы она знала, что Рэйнбоу притворилась мертвой и на самом деле жива, то никогда бы не призналась ему в любви. Теперь Блум считала, что совершила ошибку. Да, она любила его, но призналась не совсем вовремя. Судьба подкинула этой троице неприятный сюрприз.

— «Блин… зря я призналась Ики 1. Зря мы стали парой. Если бы я знала, что Рэйни жива… я бы не стала ему признаваться в этом. Я бы просто ушла. А теперь… из-за меня Ики 1 страдает и не может понять, кто ему больше нужнее. Я просила его подождать с выбором… Но… он отдаляется от меня».

Блум опечалилась. Она винила себя в том, что призналась не вовремя. Рэйнбоу винила себя в том, что вернулась. Икинцыцы 1 винил себя в том, что все это произошло, начиная от изнасилования и «смерти» Рэйнбоу и заканчивая тем, что влюбил в себя Блум неосознанно. Неизвестно, кто в действительности был виноват и в чем виноват. Но Блум лучше разбиралась в этом, чем Икинцыцы 1 и Рэйнбоу, потому что она идет на психолога.

0. Вскоре к ней постучались. Блум положила книгу в сторону и встала, а потом подошла к двери. У нее не было сомнений, что это Икинцыцы 1 пришел. А когда открыла дверь, то не ошиблась: у порога стоял в действительности он. И выглядел он точно не радостно. И не лицемерил, то есть не притворялся грустным, потому что Блум умела выявлять лицемерие в людях. Она скрестила руки на груди и посмотрела ему в глаза.

— Пришел? — на это Икинцыцы 1 просто кивнул, — Я просила тебя прийти в универ, но ты не выполнил мою просьбу. Я хочу узнать: почему?

— Блум… — Икинцыцы 1 почесал затылок, — Прости меня. Я… расскажу тебе все, только впусти меня в дом.

Блум вздохнула и отошла в сторону, пропуская его в дом. Когда тот зашел, хозяйка закрыла дверь на ключ, а потом жестом попросила его сесть на диван. Сама она предпочла стоять напротив него, скрестив руки на груди. Ее обидело то, что он проигнорировал ее просьбу. Или забыл, что, впрочем, уже не важно.

— Ты весь день у Рэйни был?

— Да, — ответил Икинцыцы 1, — Я пришел туда с продуктами и увидел перед дверью двух уродов, которые пытались вломиться к ней в квартиру и требовали денег. Я же выгнал их кое-как и только тогда Рэйнбоу открыла мне дверь. Она была очень сильно напугана… и… — он нервно сглотнул, — Я… решил ее утешить. В общем… я переспал с ней. И спал. Проснулся недавно, потом прибежал сюда. Вот и вся история.

У Блум не было причин не верить ему, ибо такие вещи точно не являются ложью. Одного признания «переспал» хватает, чтобы стало понятно, что он говорит только правду. Блум поверила ему, но легче от этого не стало.

— Понятно, — с этими словами Блум развернулась, — Ты так и не умылся. Иди в баню и приведи себя в порядок.

А потом Блум пошла в спальню и закрылась там. Икинцыцы 1 понял, что сделал неприятное своим рассказом. Он ударил себя по лбу, но послушал ее и направился в баню, чтобы искупаться. Блум же вытащила телефон, чтобы позвонить младшему Икинцыцы о том, что старший вернулся. Набрав к нему, она ждала недолго: тот принял вызов через 10 секунд.

— Алло.

— Ики 2, не спишь? — шепотом разговаривала Блум.

— Нет. Этот дурень пришел?

— Не дурень он. А так да. Пришел.

— Хорошо. Тогда я пойду к Рэйни. А то она на сообщения не отвечает. Спасибо, Блум. Ты чудо.

— Это ты чудо. Ладно, на связи.

5. Блум прервала разговор и легла на кровать, а потом перевернулась левым боком и начала тихонько плакать. Ей все равно было обидно от того, что делал и делает Икинцыцы 1. Хотя тот и не желает причинить боль кому-нибудь.

Через 10 минут Икинцыцы 1 вышел из бани и пришел в более-менее нормальное состояние. По крайней мере, он был свеж, а голова остыла и была свободна от плохих мыслей. Хотя у него не было настроения. Заметив, что Блум не вышла из спальни, он направился туда. Открыв дверь, он обнаружил ее лежащей на кровати левым боком, то есть спиной к двери и к Икинцыцы 1. Тот закрыл за собой дверь, войдя в спальню и сел на край кровати. А потом услышал тихий плач своей девушки.

— Я понимаю. Тебе обидно, Блум. Просто… я не знаю, что со мной в последнее время происходит. Но я тебя сильно люблю, Блум. Так что не думай, что я избегаю тебя. Или хочу бросить…

— Дело твое, Ики 1. Хочешь — бросай меня. Так будет лучше.

Икинцыцы 1 понимал, что Блум говорит это от обиды. Он ведь тоже не совсем дурак, чтобы не понимать, что он нужен Блум. Сын рейнджеров лег на кровать и аккуратно перевернул ее на спину так, чтобы он видел ее лицо, которое было в слезах. Он погладил ее по щеке, смотря в ее влажные глаза.

— Я никого никогда не бросал — и тебя не брошу. Не плачь, Блум. Ты мне очень сильно нужна, — Икинцыцы 1 вытер ее слезы сам.

— Ики 1…

— Ничего не говори, Блум.

Далее он впился в губы и подарил ей медленный, но нежный поцелуй, хотя он и нежность — несовместимые вещи. Блум не сопротивлялась, а отвечала на поцелуй, после чего обвила его шею руками и прижала его к себе. Далее он начал целовать ее более углубленно, после чего принялся снимать с себя одежду…

Ночь, 3 марта…