Судьба — солдатская

Рожок Варфоломеева прогудел команду «Огонь» неожиданно (а может, рожка и не было, а Петру показалось), и он нажал на спусковой крючок. Видел, как мушка на мгновение скакнула куда-то вверх от цели. Своих выстрелов ему не было слышно — только подрагивал пулемет в руках, да заметил, как гитлеровец, в которого он целился, медленно заворачивая машину, падает с сиденья.

Стреляли со всех запасных позиций.

Мотоциклы, разворачиваясь, начали уходить. Из дота второго отделения заливался «максим». То и дело, теряя управление, машины сваливались в кювет… Танки выпустили по нескольку снарядов и, выйдя из-за валунов, пошли в атаку.

Где-то за спиной Чеботарева заухала артиллерия. Доты пока молчали, не желая, видимо, загодя выдавать себя.

Вокруг танков начали рваться снаряды. Танки расползлись еще шире по фронту. Два из них пошли через болото, и было видно, как, подмятые ими, пригибаются, исчезая, макушки молодых, торчавших над кустарником деревцев. Крайний танк, показалось Петру, шел прямо на него. Чеботарев бросил пулемет и кинулся к нише с гранатами и противотанковыми бутылками. Крикнул Карпову, хотя кричать совсем и не было надобности, так как тот стоял почти рядом и держал связку гранат:

— Бутылку! Бери бутылку!

Метрах в пятистах от Чеботарева танк резко повернул и побежал, выбрасывая из-под себя пыль и камни, в сторону деревушки. Стало видно прижавшихся к его броне десантников. Сунув бутылку в нишу, Петр припал к пулемету и дал длинную очередь по гитлеровцам, посмотрел на Карпова и снова застрочил.

Заговорили немецкая артиллерия и минометы, бившие теперь откуда-то из-за кустарника. Немецкие солдаты, спрыгивая с танков, падали на землю и, прячась за камни, окапывались.

Средний танк напоролся на мину и порвал гусеницу. Его развернуло, и он, подставив борт, стал отстреливаться из пушки.

Дальний танк, заскочив в какую-то впадинку, остановился и стрелял по позициям взвода, поддерживая своих огнем.

Танк, который сначала шел на Чеботарева, а потом повернул к деревне, каким-то чудом проскочив минное поле, разворотил сарай и избу, в которых, видимо, никого не было, и, вырвавшись на шоссе, вдруг замер. Из него повалил густой черно-коричневый дым.

Немцы, прячась за разбросанные вдоль кювета валуны, убегали, бросая раненых. Раненые пробовали ползти, но разгоряченные первой схваткой бойцы из отделения Зоммера били по ним и укладывали их навечно.

Постепенно стрельба стихла с той и с этой стороны.

Тихо на позициях было не больше часа. Потом с запада в небе показались Ю-87 и истребители. Построенные неплотным пеленгом, они шли прямо на позиции взвода. Истребители, видя, что наших самолетов нет, парами начали обстреливать наши позиции.

Где-то далеко — почудилось Чеботареву и Карпову — рожок прогудел сигнал «В укрытия». И Петр, сняв пулемет с площадки для стрельбы, сполз в ячейку: бежать в блиндаж было не близко. Пригнулся и Карпов. Оцепенев, они вслушивались в завывание моторов.

Ю-87, не ломая строя, обошли позиции с юга и, теряясь в лучах солнца, начали разворачиваться. С резким креном оторвался от строя сначала ведущий. Он, как степная хищная птица, падал на деревушку. За ним второй, третий… При выходе из пике от машин отделялись черные веретенообразные бомбы — по одной. Самолеты взмывали, снова падали. Истребители, нащупав, откуда били наши зенитные орудия и пулеметы, пикируя, поливали их из пулеметов. Одна из машин так и не вышла из пике, врезавшись прямо в зенитную пушку.

Осознав наконец, что бомбят не их, Карпов и Чеботарев начали приходить в себя. Чеботарев даже приподнялся над ячейкой, стараясь вглядеться в то, что происходит там, у дороги. Повернувшись к бледному Карпову, сказал, чтобы как-то его успокоить:

— У нас на Оби так халявы[3] в воду падают… за добычей, — и не узнал своего голоса.

В деревне горело четыре дома. Светлый дым, смешиваясь с мелкой, почти не ощутимой глазом пылью, поднятой взрывами бомб, в безветрии стоял бурым облаком и таял где-то высоко в небе.

Прибежал бледный Сутин.

— Страшно, — процедил он сквозь зубы, выстукивающие частую, как пулеметная очередь, дробь. — Все кажется, на нас сыплет. Летит как будто на нас. Только потом уж ясно — не на нас.

В облаке пыли плавало желтовато-красное солнце. Самолеты, то взмывающие вверх, то падающие, казались теперь черными сказочными чудовищами, распустившими свои лапы с невидимыми когтями, чтобы, свалившись на добычу, схватить ее и унести. Сплошной гул от взрывов бомб, от рева моторов, от стрельбы зенитных пушек и пулеметов, от поливающих землю свинцом истребителей заполнял пространство.