Судьба Томаса, или Наперегонки со смертью

— Так вот, когда я посмотрел в ваше окно, мне показалось, что я увидел старую подругу. Не в смысле старую, как пожилая дама. Моя подруга, которая пожилая дама, сидит в автомобиле, он припаркован у тротуара. Ей восемьдесят шесть, но она не выглядит на этот возраст, хотя кричит, когда смотрит на себя в зеркало. Эта подруга в автомобиле — не та подруга, которую я вроде бы увидел в окне вашего магазина. Подруга, которую я увидел, — Аннамария, она девушка. Но не девушка-подросток. Ей лет восемнадцать. У нее темные глаза и волосы, она миниатюрная, а улыбка у нее такая, что в самый худший день у тебя появляется уверенность: все будет хорошо. Я не преследую ее. Она не убегает от меня. Она не моя бывшая подружка и не подружка вообще или что-то такое. У меня только одна подружка, на веки вечные. Я не про миссис Фишер, пожилую даму, которая в автомобиле. Миссис Фишер просто подруга. Она думает, что она моя работодательница. Но я не водитель. Я повар блюд быстрого приготовления. Правда, в последнее время не работаю, некогда со всеми этими делами, которые наваливаются одно за другим.

Когда я наконец замолчал, продавец ответила одной фразой:

— Так вы, наверное, Томас.

На мгновение мой запас слов иссяк. Потом я все-таки нашел несколько:

— Да, мэм. Как вы узнали?

— Ваша сестра купила для вас кое-какие вещи.

— Моя сестра?

— Она сказала, что вы обязательно зайдете. Такая уверенная в себе молодая женщина. Производит впечатление. Благородная и добрая.

— Да, мэм, эта она, совершенно верно. И что она мне купила?

— По ее словам, все, что вам требуется. Пойдемте со мной.

И она повела меня в глубь магазина.

— Она купила Грушика, чучело карликового гиппопотама?

Продавец весело рассмеялась.

— Вы меня разыгрываете?

— Купила?

— Нет. Разумеется, нет.

— Хорошо. Оно бы не влезло в автомобиль. Мне пришлось бы поставить Грушика на колеса и катить домой.

— У вас чувство юмора вашей сестры.

— Да уж, это семейное.

— Я спросила, когда ей рожать, так она ответила, что беременна уже целую вечность, но осталось еще несколько лет.

— Это моя сестра, абсолютно.

Мы подошли к короткому коридору с примерочными с каждой стороны, где покупатели могли посмотреть, как они будут выглядеть в приглянувшейся одежде.

— В вашей комнате на полу ведро. Если новые вещи подойдут, мокрые просто бросьте в него. Ваша сестра сказала, что вы хотите их пожертвовать.

На ручке двери последней примерочной справа висела табличка «Занято».

— Вам туда, — указала продавец. — Я заняла ее для вас после того, как ваша сестра сказала, что вы скоро подойдете.

— Благодарю вас, мэм. Извините, что налил воды по всему магазину.

— Дорогой, не волнуйтесь. Для этого Бог создал тряпки и швабры. — Она похлопала меня по плечу и отбыла.

На скамье в примерочной лежали белая футболка, трусы, носки, синие джинсы, синяя водолазка, баскетбольные кроссовки «Найк» и черный дождевик с капюшоном.

Все подошло идеально. Старую одежду я бросил в пластмассовое ведро, которое стояло на полу.

В правом кармане дождевика обнаружился одноразовый мобильник. Он зазвонил, едва я взял его в руку.

Я словно попал в фильм «Миссия невыполнима». Оставалось только ждать, что после нашего разговора начинка телефона расплавится.

— Алло?

Как и всегда, слова понеслись ко мне на теплых волнах ее голоса: «Помнишь, что ты мне обещал, когда я дала тебе цепочку с колокольчиком?»

— Да, мэм. — Я понизил голос, чтобы меня не услышали за тонкими стенами примерочной. — Ты сказала, что какие-то люди хотят тебя убить. И спросила, умру ли я за тебя. Я ответил, что да, к собственному удивлению.

— Но не к моему. Когда придет мой час беды, как ты сможешь умереть за меня, если уже будешь мертв от пневмонии?

— Я лишь немного промок.

— А я лишь немного беременна. Тебе надо ходить в галошах.

— Я не из тех, кто носит галоши. Где ты сейчас?

— Там, где ты меня и оставил. В коттедже у моря, с Тимом. Мы испекли булочки, а теперь едим их, играя в карты.

— Ты не можешь быть в коттедже, в паре сотен миль отсюда, и купить мне всю эту одежду.

— Каждое место в конце концов одно и то же место.

— Еще одна загадка.

— Ты слышишь загадки, но я их не загадываю.

Высоко в небе гром прогремел с такой силой, будто обрушилось огромное здание, а здесь, внизу, завибрировали стены магазина, возможно предчувствуя, что вот-вот рухнут.

— Продавец сказала, что ты назвалась моей сестрой.

— Люди слышат то, что им надо слышать.

— Я хотел бы, чтобы ты была моей сестрой.

Клянусь, я слышал ее улыбку, когда она ответила:

— Это так мило с твоей стороны, странный ты мой, и я знаю, что ты не хотел унизить меня.

— Унизить тебя? И что это значит?

— Только то, что значит, как ты со временем поймешь.

Тишину, воцарившуюся после громового раската, заполнили более близкие звуки: шуршание в воздуховоде, за вентиляционной решеткой в дальней стене примерочной, под самым потолком. Что-то постукивало, потрескивало, поскрипывало.

— А теперь скажи мне, события этого дня нагнали на тебя страху? — спросила Аннамария.

— Пока я был там, да. Но теперь все хорошо.