Судьба убийцы

– Я должна была это сделать, – проговорила она после долгого молчания. – И не только ради Совершенного. – Янтарь повернулась ко мне. – Совершенный – это лишь начало. Прости, Фитц. Я хотела рассказать тебе о своем замысле. Для этого мне и нужно было Серебро. Я не собиралась вот так просто взять и дать его Совершенному. Но сегодня вечером, когда мы разговаривали, он спросил, приятно ли мне снова быть в море, хотя я больше не могу быть моряком, как мне было предназначено. Я ответила, что никогда не считала, будто мореплавание – моя судьба. А он сказал, что ему не было предназначено быть кораблем, что он должен был воплотиться в драконов… И вдруг то, что он говорил, совпало с тем, что написано в дневниках Би, словно кусочки мозаики соединились, и я поняла, что значил тот сон. Она предвидела, что выживет. Теперь я уверена: Би жива! И скорее всего, до сих пор в руках похитителей. Они везут ее в Клеррес. Мы не знаем, какой путь они выберут, но мы знаем, куда он ведет. И еще мы знаем, что нужно как можно скорее вернуть ее, в этом деле каждый миг дорог. Нельзя путешествовать от одного порта до другого, постоянно останавливаясь, чтобы найти корабль, который повезет нас дальше, и договориться с его капитаном. Нельзя уповать на удачу и надеяться, что мы успеем вовремя. Надо добраться до Клерреса как можно скорее. И живой корабль, знающий путь туда, – возможность, лучше которой не пожелаешь.

После того как надежды раз за разом оказываются ложными, начинаешь их ненавидеть. Я слушал Янтарь, но сердце мое и не думало трепетать от радости. Хуже того, жгучая ярость вздымалась во мне. Как она смеет?! Как смеет говорить такое при чужих, издеваться надо мной, дразня пустыми посулами? А потом, словно всесокрушающая волна, на меня обрушилась надежда. Сбила с ног и поволокла по усеянному ракушками песку в глубину.

Забыв обо всем, что произошло в этот день, я воскликнул:

– Би жива? Но как такое может быть? И как ты можешь быть уверена?

Янтарь повернулась ко мне. Ее рука ощупью двинулась по столу и нашла мою. Холодные пальцы сжали мои. Ее бледные, пустые глаза ничего не выражали. Голос звучал тихо и вкрадчиво:

– Это было в ее дневнике сновидений, Фитц. О, не дословно, конечно. Но некоторые сны она помечала как те, что почти наверняка сбудутся. Определенные события, которые, как ей казалось, произойдут вернее, чем прочие. Она описывала их скорее образами, чем словами. У меня ушла целая вечность на то, чтобы научиться понимать ее записи. И вот теперь фрагменты сошлись один к одному, словно черепки разбитой чашки.

– Дневник сновидений? – резко переспросила Альтия. – Что еще за дневник, во имя всех причиндалов Са? И почему из-за этого дневника тебе вздумалось сломать нам жизнь?

Янтарь обратила лицо к ней и Брэшену:

– Чтобы все объяснить, потребуется немало времени…

– По-моему, тебе следовало бы найти это время много дней назад. Так что начинай сейчас, – дав волю злости, потребовала Альтия.

– Хорошо. – Янтарь не стала отпираться, приняв упрек как заслуженный. Она сжала мою руку и с сожалением в голосе произнесла: – Фитц, я знаю, тебе не понравится моя просьба. Но пожалуйста, принеси дневник сновидений Би, а я пока объясню Альтии и Брэшену, что это такое и почему каждый из ее снов так важен.

Случалось, от гнева меня бросало в жар, от ярости темнело в глазах. Теперь же мне показалось, будто в животе у меня растет кристалл льда, постепенно сковывая холодом все тело, сжимая в морозных объятиях сердце, так что оно едва не перестало биться. Я уставился на Янтарь, не в силах пошевелиться, окаменев от такой бессердечности. Она смотрела на меня в ответ. Что она видела: тень? силуэт?

– Фитц… Пожалуйста. – Брэшен не смотрел на меня, глядел только на свои руки на столе. – Если ты можешь как-то помочь нам понять, что происходит… – Он умолк, не договорив.

Без единого слова я встал, со скрежетом отодвинув стул, и вышел из капитанской каюты. Но отправился я не в каюту Янтарь, где лежала моя поклажа. Сквозь полнящуюся зудом насекомых ночь я прошел прямо на носовую палубу.

Совершенный думал о чем-то, ссутулившись. Плечи его оставались по-прежнему человеческими, однако шея сделалась длиннее, и драконья голова была опущена на грудь. Эта картина совершенно сбила меня с толку. Я кашлянул, привлекая его внимание. Он легко повернул голову и посмотрел на меня. Глаза его были такими же голубыми, как прежде. Единственное, что не изменилось на его лице.

– Что тебе нужно? – неприветливо спросил он.

– Сам не знаю.