Судьба убийцы

Впервые я увидел сон о Разрушителе еще на Аслевджале. Изменяющий Любимого вернулся во второй раз. Думаю, его присутствие и заставило меня увидеть вещий сон, более того, увидеть Разрушителя. В том сне Разрушитель был кулаком, сжимающим пламя. Пальцы разжались, и пламя взметнулось высоко, но, вместо того чтобы осветить все вокруг, оно распространило тьму. И все, что я знал, оказалось разрушено.

К тому времени я уже так давно не видел снов, что решил, будто напрасно придаю значение этому видению. Я ведь только что выполнил все задуманное. Так почему же столь мрачный сон явился мне в минуты моего торжества? Тем не менее это заставило меня сказать Белому Пророку и его Изменяющему, что им пришло время расстаться. По крайней мере один из них согласился, что в моих словах содержится истина, но я видел, что им не хватает воли сделать необходимое. И тогда я сам позаботился о том, чтобы разлучить их.

Из записей Прилкопа Черного

Выздоровление шло медленнее, чем после любой раны, полученной за десятки лет. По-видимому, давнишнее исцеление Силой не могло помочь мне восстановиться после того, как Сила же опустошила меня. Сосредоточиться было трудно, я быстро уставал. Послеобеденная встреча с генералом Рапскалем обошлась мне дорого. Даже в так называемом тихом доме я чувствовал, как поток Силы бурлит и поет вокруг. Но работу никто не отменял. Сведения необходимо собрать, невзирая на препоны. И на страшную усталость.

Той ночью я послал Персивиранса в кухню попросить для меня бренди и бокал. Он вернулся с бутылкой бренди из Песчаных пределов.

– Кэрот из Дождевых чащоб очень страдает от толстой чешуи на лице и руках, – сообщил Пер, расставляя на столе бутылку и два бокала. – Он сказал, что вы заслуживаете только самого лучшего, и попросил меня замолвить за него словечко перед вами.

Я вздохнул. Как бы решительно я ни отказывался попытаться вылечить кого-то еще, люди, страдающие от вызванных драконами изменений, все равно пытались подольститься ко мне. Понимающе пожав плечами, Пер оставил меня одного в комнате и отправился спать.

Янтарь вернулась после позднего ужина с Малтой и застала меня на кровати с бутылкой на столике и бокалом в руке. Я осушил последние капли и поприветствовал ее.

– Как вечер? Удался?

– Вполне. Хотя узнала я немного. Айсфир не показывался уже несколько месяцев. Малта не помнит точно, когда он улетел. Все знают, что Хеби говорит только с Рапскалем, и Малта слышала, что Рапскаль навещал тебя. Она за тебя беспокоилась.

– Надеюсь, ты сказала ей, что со мной все хорошо. Хотя, если начистоту, напрасно я вообще явился в Кельсингру. Поток Силы тут такой мощный, что кажется, будто меня несет могучая река, полная порогов и камней. Может, это потому, что меня учили чувствовать и использовать ее, а может, потому, что тут так много Серебра. Возможно, я каким-то образом сделался уязвимым для Силы, когда открылся ей, чтобы лечить всех этих людей, и позволил течь сквозь меня беспрепятственно. – Я приподнял бутылку. – Будешь?

– Что это? – Она принюхалась. – Бренди из Песчаных пределов?

– Он самый.

– Тогда буду. Нельзя же позволить тебе пить в одиночку.

Я сбросил сапоги, постаравшись, чтобы они шумно упали на пол, налил себе бренди, нарочно звякнув горлышком бутылки о край бокала, лег на спину и стал смотреть в сумеречный потолок. На темно-синем небе мерцали звезды. Но не только они одни освещали комнату. Стены превратились в лесной пейзаж. Белые цветы на деревьях тоже светились.

Я заговорил, обращаясь к звездам:

– В этом городе течет столько Силы, а я боюсь ее использовать.

Янтарь сбросила юбки и стерла краску с лица. Когда я почувствовал, как кто-то сел рядом со мной на кровать, оказалось, что это уже Шут, в простых штанах и рубахе. Он прихватил бокал со стола.

– Ты до сих пор не решаешься помочь никому из запятнанных драконьим влиянием? Даже тем, чьи увечья невелики? Скажем, просто чешуя на веках?

Стукнув легонько горлышком бутылки о край чашки, чтобы предупредить его, я налил ему бренди.