Судьба Убийцы

Я протянула к ней ноги. У Аларии, как я заметила, был очень неплохой поясной нож. Я задумалась, смогу ли завладеть им. Она резала и резала ткань, что меня связывала, и это оказалось очень больно. Когда, наконец, она закончила, я высвободила ступни и почувствовала очень неприятное жжение, как только они вернулись к жизни. Искушала ли меня Двалия попыткой побега, чтобы был повод вновь избить меня?

Еще нет. Наберись сил. Притворись слабее, чем ты есть.

- Поднимайся и пошла! - приказала Двалия. Она удалилась от меня, будто хотела показать, насколько уверена в моем повиновении.

Пусть поверит, что я сдалась. Я придумаю, как избавиться от нее. Но волк прав. Еще рано. Я поднялась, но очень медленно, стараясь сохранить равновесие. Я пыталась стоять прямо, словно мой живот не был полон раскаленных ножей. Ее удары что-то повредили у меня внутри. Интересно, сколько потребуется времени, чтобы исцелиться?

Винделиар отважился приблизиться к нам.

- О, брат мой, - промычал он грустно, взглянув на мое разбитое лицо. Я уставилась на него, и он отвернулся. Я старалась выглядеть вызывающе, а не хромающей от боли, когда побрела в сторону костра.

Впервые у меня появилась возможность оглядеть окрестности. Колонна перенесла нас в открытую лощину в самом сердце леса. Между деревьев тонкими пальцами лежал тающий снег, но он необъяснимо исчезал на площадке и на дорогах, ведущих к ней. Деревья выросли большими вдоль этих дорог, и их ветки перегнулись дугой и переплелись в нескольких местах. Однако дороги были по большей части чисты от лесных обломков и снега. Неужели никто больше не заметил, как необычно это было? Вечнозеленые деревья с низко свисающими ветвями окружили лощину, в которой люди Двалии развели свой костер. Нет. Не лощина. Я пошаркала ногами обо что-то вроде выложенных камней. Открытое пространство было почти полностью окружено низкой стеной из обработанного камня с несколькими столбами. Я увидела что-то на земле. Оно выглядело как перчатка, которая провела часть зимы под снегом. Чуть дальше я увидела кусок кожи, возможно ремня. А затем шерстяную шапку.

Несмотря на боль во всем теле, я медленно наклонилась, чтобы поднять ее, притворяясь, будто меня сейчас вырвет. Сидя у огня, они делали вид, что не следят за мной, как кошки, притаившиеся возле мышиной норы. Шапка была сырой, но даже сырая шерсть может согреть. Я попыталась вытрясти из нее еловые иглы, но руки слишком сильно болели. Мне стало интересно, не принес ли кто-нибудь мой тяжелый меховой плащ обратно в лагерь. Теперь, когда я встала и могу двигаться, холод весенней ночи напомнил мне о каждом саднящем синяке. Ветер достиг и коснулся моей кожи в местах, где они оторвали куски от рубашки.

Игнорируй это. Не думай о холоде. Используй другие чувства.

Я немного могла разглядеть за кругом танцующего пламени костра. Я втянула носом воздух. Возрастающая влажность земли принесла с собой богатые запахи. Я вдыхала ароматы темной земли и опавших еловых иголок. И жимолости.

Жимолость? В это время года?

Выдохни через рот и медленно вдохни через нос, - посоветовал мне Волк-Отец.

Я так и сделала. Я медленно повернула голову на затекшей шее навстречу запаху. Там. Бледный тонкий цилиндр, наполовину скрытый кусками ободранного полотна. Я попыталась наклониться, но колени подкосились, и я чуть не упала лицом вниз. Связанными руками я неуклюже подняла свечу. Она была сломана, половинки держались только на фитиле, но я узнала ее. Я поднесла ее к лицу и вдохнула запах работы моей мамы.

- Как она может быть здесь? - мягко спросила я у ночи. Я поглядела на неопознаваемые куски ткани. Неподалеку лежала кружевная женская перчатка, промокшая и заплесневелая. Я не узнала других вещей, но узнала эту свечу. Могу ли я ошибаться? Могли ли другие руки собрать пчелиный воск и смешать его с цветами жимолости? Могла ли другая рука терпеливо погружать длинные фитили в горшок с воском, чтобы создать такую изящную тонкую свечку? Нет. Это была работа моей мамы. Возможно, я помогала делать эту свечу. Как она здесь оказалась?

Твой отец был здесь.

Это возможно?

Это наименее невозможное объяснение, которое я могу вообразить.

Свечка сложилась пополам, когда я засунула ее под рубашку. Я почувствовала холодный воск на своей коже. Это мое. Я услышала, как Винделиар волочится в мою сторону. Краем глаза я видела Двалию, греющую руки над костром. Я повернула здоровый глаз в их сторону. Мой большой меховой плащ был у Реппин. Она свернула его как подушку и сидела на нем около огня рядом с Аларией. Она увидела, что я смотрю на нее, и усмехнулась. Я взглянула на ее руку, а затем подняла глаза и тоже ухмыльнулась. Ее обнаженная рука представляла из себя толстую лапу с пальцами-сосисками. Меж пальцев и в прожилках на кулаках запеклась черная кровь. Разве она не хочет промыть укус?