Судьба в желтом платье

И когда Витя поклялся, что никому ни гу-гу, пояс перекочевал в его руки. Он был значительно тяжелее обычного пояса. Витя перехватил им свою талию и защелкнул круглую блестящую металлическую пряжку. Пояс пришелся ему в самый раз. Вите тут же захотелось проверить его волшебную способность, он хотел уже нажать рукой на пояс в указанном месте, но остановился в нерешительности, подумав, что ему предстоит «пролететь» сквозь стены их многоэтажного дома.

– А… это не опасно? – спросил он.

– Не бойся, – ответил Антошка, – при такой скорости перемещения различие плотности твоего тела и среды, в которой ты перемещаешься, не имеет никакого значения. Ведь ты движешься со скоростью, значительно большей скорости света. Во время движения ты превращаешься в энергетический импульс, в сгусток энергии, точнее, в энергетическую волну. Все процессы, которые происходят в твоем организме и в окружающей тебя среде, протекают медленнее, чем скорость пси-гравитации, и с тобой просто не успеет ничего случиться.

– Потрогай меня, – сказал Антошка, – я же материальный, как и ты, но со мной ничего не происходит при перемещении.

Витя ткнул кулаком в Антошкину грудь, и, убедившись, что тот, в самом деле, не призрак, нащупал рукой на поясе незаметную кнопку и вдруг увидел, что в каком-то направлении перед ним пространство сжалось в плоскость, стало похожим на смазанный фотокадр, он оказался на цирковой арене. В городском цирке в это время шло дневное воскресное представление. На арене, огражденной от зрителей высоким барьером из металлической сетки, выступал дрессировщик со львами. Когда Витя, как из-под шапки-невидимки, внезапно возник на середине арены, дрессировщик, ничего не понимая, застыл с бичом в руке. Зрители, приняв это за новый цирковой трюк, загудели и зааплодировали, а львы, почуяв в клетке постороннего, забеспокоились. Один из них, сидящий на тумбе в ожидании команды дрессировщика, чтобы совершить прыжок на тумбу, стоящую позади Вити, не дожидаясь команды, прыгнул прямо на Витю. Зажмурившись от страха и сжимая трансгравитационный пояс, он пожелал лишь одного – поскорее оказаться подальше отсюда.

Появление мальчика на арене и прыжок льва были так неожиданны, что зал сначала замер в шоке, а потом вдруг разразился хохотом. Причиной внезапного веселья стал вертевшийся за барьером человек с фотокамерой. Нацелив ее на приготовившегося к прыжку льва и увидев в объективе, что тот летит прямо на него, он молниеносно отскочил назад, но, налетев на растяжку, удерживающую барьер, кувырком полетел вниз и растянулся за ареной. Зрители в восторге зааплодировали, приняв все это за хорошо отрепетированный номер.

А Витя, оказавшись на улице, шел в это время по улице Садовой, едва держась на ногах от дрожи в коленах. Он понял, что впредь перемещаться в пространстве при помощи Антошкиного пояса нужно с умом, чтобы снова не оказаться в переделке.

Рядом возник Антошка. Он окинул Витю взглядом с головы до ног и деловито сказал:

– Ты прекрасно телепортируешься. Будь смелее. Пси-гравитатор устроен так, что ты всегда переместишься в свободную область пространства. Теперь ты, мгновенно перемещаясь в пространстве-времени из одного места в другое, можешь оставаться почти невидимым для остальных окружающих. Будь здоров, землянин, – сказал он Вите и исчез в неизвестном направлении.

Витя еще несколько минут шел по Садовой мимо бесчисленных прохожих, которым не было до него никакого дела. На углу Невского, возле Гостиного Двора, он остановился, пошарил по карманам и, убедившись, что в них совершенно пусто, потоптался на месте и исчез в направлении станции метро Маяковская. Проходившая мимо женщина лет пятидесяти, увидев, как мальчик буквально испарился у нее на глазах, перекрестилась и удивленно закричала: «Украли! Человека украли!».

В это время Витин дедушка, заглянув в очередной раз в комнату внука, увидел на письменном столе раскрытые учебники, недоумевающее оглянулся вокруг и позвал: «Ну-ка, чертенок, вылезай, где ты тут прячешься?» Он заглядывал во все углы: за шторы, за диван, в платяной шкаф – любимое место, куда Витя любил прятаться, но тот как в воду канул.