Судьба-злодейка

Больше всего ему хотелось накрыться одеялом с головой и проспать еще сутки. А проснувшись, обнаружить, что на самом деле он дома, в своей постели, а не в чужой. И вся эта галиматья ему просто приснилась. Но ясно же, что не приснилась… Был выпускной, и был побег в чужую квартиру. И дополнительная порция коньяка. Фу, как противно вспоминать… И башка трещит… А тут еще перед Леркой надо что-то из себя изображать! Да пропади она пропадом со своими ухаживаниями! Сдалась она ему… Но выкручиваться как-то надо.

Он потер ладонями лицо, покрутил головой, осматриваясь:

– Ой, уже утро?

– Полдень почти. Половина двенадцатого.

– Вот это даааа…

Он ринулся в ванную комнату. Найти дорогу туда ему помог основной инстинкт. Хорошо, что дверь в таких помещениях закрывается на задвижку. Запершись, он выдохнул: можно пока что не притворяться. Долго рассматривал себя в зеркале: хорош, красавец! Да разве это Ромка Полынин? Это какой-то китайский пчеловод… Глаза-щелочки, губы-вареники, даже нос опух. Жажда дикая. Пить так хочется! А что принято делать наутро после «ночи любви»? Может, церемонно чаевничать с дамой сердца? Ох, нет, чаепитие – это выше его сил. Поэтому он напился воды прямо из-под крана. Вроде стало полегче… Собрал волю в кулак и вернулся в комнату.

Лера все так же сидела на своей половине кровати. Лицо ее не выражало ничего. «Ничего» от слова «совсем». Интересно, а что было ночью? Как бы спросить об этом поделикатнее? Нет, не может он спрашивать о таком. Язык не поворачивается. Впрочем, не поворачивается он оттого, что распух. И не только язык. Ромка всего себя в целом чувствовал распухшим, отекшим. Гадкое ощущение. Черт… Какие действия полагаются дальше?

Осмелев, он спросил:

– Лер, а что теперь?…

– Теперь тебе надо идти домой. Родители, поди, обыскались…

– А ты что будешь делать?

– А мне тут прибраться надо. Белье постельное сменить. Бабуля вернется из больницы – сразу чужой дух учует. Не сносить мне тогда головы…

Ромка задался вопросом: а он на каком белье спал – на свежем? Или на том, где раньше спала чужая больная бабушка? Да какая теперь разница… Главное – бежать отсюда, и побыстрее!

Неуклюже клюнув Леру в висок на прощание, он быстренько убрался из квартиры.

Отрочество

Какая все-таки замечательная традиция – вечер школьных друзей! Что называется – и людей посмотреть, и себя показать. Как-то так получилось, что после окончания школы класс расстался – и распался. Каждый пошел своей дорогой, встречаться они не горели желанием, даже почти не созванивались. И собраться раньше не получалось: кто-то учился в другом городе, кто-то был в армии, кто-то – в декретном отпуске. А теперь вот собрались наконец-то! Далеко не в полном составе, но все-таки собрались, и это – главное!

Роман рассматривал бывших одноклассников и удивлялся: надо же, как все изменились! Мальчишки, как и полагается, возмужали; девчонки расцвели. В «большую жизнь» уходили птенчиками неоперившимися, а теперь все сплошь – дамы и кавалеры! Взрослые, уверенные в себе. Интересно, о нем тоже так думают?…

Поначалу стоял шум-гам: все хотели высказаться, старались перекричать друг друга. Потом сообразили: надо бы упорядочить процесс. Поэтому бывшие одноклассники дружно расселись по местам. Стали по очереди выходить и коротко рассказывать о себе. Хвастались достижениями. Отчет о проделанной работе, так сказать. Многим действительно было чем гордиться. Некоторые девушки успели стать мамами, показывали фотографии своих милых бутузиков. Кто-то делал карьеру. Кто-то все еще находился на распутье.

Лера, конечно, окончила отделение романо-германской филологии, стала переводчиком, как и хотела. Антон получил диплом экономиста. Роман вполне успешно воплотил в жизнь детскую мечту: стал архитектором. В отличие от большинства одноклассников, которые в силу юного возраста и малого опыта обретались еще в роли «офисного планктона», он уже был главой фирмы. Конечно, в фирме пока что работало три с половиной человека, но Рома не стал это уточнять. Просто сказал, что они берут заказы на реконструкцию зданий и успешно справляются с работой. Ему искренне поаплодировали.

Когда с официальной частью было покончено, все опять зашумели, стали острить, подкалывать друг друга. Как будто за этим и собрались…

Лера подошла, взяла Романа за руку, заглянула в глаза:

– Ромашик, как поживаешь?

– Я же только что отчитался, – пожал он плечами.

– Это ты о работе говорил. А мне интересно, как ты живешь.

– В смысле?…

– Ну, женат ли ты, есть ли дети? Какие планы на будущее? Доволен ли ты своей жизнью в целом?

Роман прищурился:

– Лерка, а ты точно на филолога училась? Или на психолога? Чего в душу лезешь?

Она обиженно надула губки, но быстро взяла себя в руки:

– Не понимаю, чего ты злишься. Мы так давно не виделись. Мне просто интересно узнать о тебе как можно больше. Хочешь – можешь тоже меня порасспрашивать.

«Больно надо!» – чуть было не ответил он, но сказал другое:

– Ты ведь тоже только что отчиталась. Вполне подробно. Или ты хочешь что-то добавить?

– А тебе разве не интересно? – с досадой выдохнула Лера.